Сеанс связи наконец завершился. Я обернулся к Марси:
— Ты рада, что он приедет?
— Если ты уверен, что я ему понравлюсь.
— Эй, не напрягайся.
— Это получится куда успешнее, если мне не придётся готовить.
Мы рассмеялись.
— Минутку, Оливер, — сказала она, — разве тебя не ждут в Ипсвиче?
Верно. День Благодарения — одна из Святых дат Бэрреттов. Но — форсмажор.
— Я позвоню и скажу, что задержался из-за дела попечительского совета. Оно как раз начинается в понедельник.
Марси пришлось тоже внести изменения в свой график.
— Мне надо быть в Чикаго, но я прилечу сюда на ужин, а потом вернусь последним самолётом. Благодарение — очень важная дата в календаре продаж. В пятницу начинаются распродажи.
— Отлично. Это будет много значить для Фила.
— Я рада.
— О'кэй, теперь когда мы всё организовали, — сказал я, — мог бы я выразить свои эмоции?
— Да. Какие?
— О'кэй... грусть. Гарвард проиграл Йелю. И день был совсем неудачный. Нет ли у тебя каких-нибудь идей, как можно было бы утешить меня?
— Тебе необходима терапия, — нахмурилась Марси, — ты мог бы лечь на эту кровать?
— Мог бы, — ответил я. И лёг. Она присела на краешек.
— А теперь можешь делать всё, что хочешь, — предложила она.
Я послушался.
А после этого мы счастливо заснули.
Всю неделю Фил Кавиллери, не покладая рук, готовил праздничное угощение. И тратил кучу денег на маркетинговые звонки.
— Она любит класть в начинку каштаны?
— Она на работе, Фил.
— В восемь вечера?
— В среду она работает всю ночь, — своего рода псевдо-объяснение.
— Какой у неё там номер? — похоже ради того, чтоб выяснить её отношение к каштанам, он был готов звонить прямо сейчас на работу.
— Она занята, Фил. Но, да, вспомнил! Она обожает каштаны.
— Великолепно!
И он исчезал. Ненадолго.
В последующие дни имели место телефонные конференции по грибам, тыкве (может лучше кабачки?), виду клюквы (желе, или целые ягоды?) и всем остальным овощам.
— Они будут прямо с фермы, — я прикинул расстояние до Род-Айленда, — то, что вы в Нью-Йорке видите только в замороженном виде.
Естественно, все важнейшие решения за Марси принял я. У неё как раз была неделя в Цинцинатти, Кливленде и Чикаго. Хоть мы и общались довольно часто и не меньше часа каждый вечер, меню к списку важнейших обсуждаемых тем не принадлежало.
— Как идёт дело попечительского совета, друг мой?
— Я готов. Барри проделал чудовищную работу. Мне осталось только выступить. Сейчас как раз перечитываю список запрещённых материалов. Они не разрешают ученикам читать Воннегута. И даже «Над пропастью во ржи».
— О, это очень грустная книга, — вздохнула Марси, — бедный одинокий Холден Коулфильд.
— А меня ты не пожалеешь? Я тоже очень одинок.
— Ох, Оливер, я не просто жалею. Я обливаюсь слезами.
Если бы мой телефон прослушивался, парень на прослушке тоже обливался бы слезами каждую ночь, когда звонила Марси.
Утром Дня Благодарения меня разбудила индейка. Внёс её лично Филипп Кавиллери, который в последний момент решил, что ему нужен самый ранний рейс. Чтобы иметь в запасе достаточно времени на всё («Знаю я эту твою плиту. Она напоминает раздолбанный тостер»).
— Эй, где она? — спросил Филипп, через секунду, после того, как разгрузился. (Обшарив глазами почти все углы).
— Фил, она здесь не живёт. Кроме того, она в Чикаго.
— Почему?
— Бизнес.
— Ух! Она занимается бизнесом?
— Да.
Он был впечатлён. И тут же спросил:
— Она ценит тебя, Оливер?
Господи, это никогда не кончится!
— Давай, Фил, начинаем работать.
Я убирал. Он готовил. Я накрывал на стол. Он расставлял на нём холодные закуски. К полудню банкет был в готовности номер один. Весь, кроме индейки, которая должна была поспеть в полпятого. Самолёт Марси приземлялся в Ла Гардии в полчетвёртого. В праздник не бывает пробок, так что мы спокойно успеем сесть за стол к пяти. В ожидании обеда мы с Филом глушили голод футболом по телевизору. Он отказался выйти даже на пару минут, хотя день был по-ноябрьски ясным и солнечным. Настоящий профессионал, он не мог позволить выпустить Птицу из-под своего неусыпного наблюдения.
Где-то в два зазвонил телефон.
— Оливер?
— Где ты, Марси?
— В аэропорту. В Чикаго. Я не смогу приехать.
— Что-то не так?
— Не здесь. Кризис в денверском филиале. Вылетаю туда через двадцать минут. Подробнее объясню ночью.
— Это серьёзно?
— Да, по-моему. Может занять несколько дней, но если повезёт, удастся сохранить его на плаву.
— Я могу помочь?
— Да... пожалуйста, объясни Филиппу. Передай, что я очень сожалею.
— О'кэй. Но это будет непросто.
Короткая пауза. Которая могла быть и длиннее, если б Марси не торопилась на самолёт.
— Эй, у тебя расстроенный голос.
Я задумался. Не хотелось добавлять ей проблем.
— Только разочарованный. Мы же... ладно, забыли.
— Пожалуйста, дождитесь, пока я не доберусь до Денвера. Я перезвоню.
— Да.
— Скажи мне что-нибудь хорошее, пожалуйста, Оливер.
— Надеюсь, в самолёте подадут индейку.
В нашем с Филом пире на двоих, было что-то утешительное.
Напоминало старые времена. Мы были вдвоём, только я и он.
Еда была великолепной. Гораздо труднее было проглотить собственные мысли.
Филипп пытался помочь мне успокоиться.
— Слушай, — сказал он, — в мире бизнеса такие штуки случаются. Бизнесмены должны ездить. Это в самой природе...бизнеса.
— Да.
— Кроме того, есть и другие люди, которые не всегда могут быть дома. Например, солдаты...
