Великолепная аналогия!
— И если без неё не могут обойтись, это значит, что у Марси важная работа, верно?
Я промолчал.
— Она на руководящей должности?
— Вроде того.
— О'кэй, вот видишь. Она современная девушка. Господи, да ты гордиться должен. Она из тех, кто добивается своего. Идёт на повышение, конечно?
— Скоро.
— Это хорошо. Амбициозная. Тебе надо гордиться, Оливер.
Я кивнул. Просто, чтоб дать понять, что не заснул.
— Когда я был маленьким, — поведал Фил, семья гордилась, если могла сказать: «Наши дети амбициозны». Конечно, обычно так говорили о парнях. Но эти современные девушки, они же во всём равны, нет?
— Во всём, — отозвался я.
Моя неразговорчивость наконец убедила его, что ему не удаётся смягчить моё разочарование.
— Эй, — он попытался зайти с другой стороны, — это будет не так, если ты женишься на ней.
— Почему нет? — спросил я с легчайшей иронией.
— Потому женщина остаётся женщиной. Жена всегда будет сидеть дома, со своей семьёй. Это естественно.
Я не стал спорить с его пониманием естественного.
— Послушай, — продолжал он, — это твоя ошибка. Если ты сделаешь честной женщине...
— Фил!
— Что верно то верно, — рявкнул он, защищая человека, которого и в глаза не видел, — эти дикие феминистки могут закидать меня камнями, но я знаю, что говорит Библия. «Муж да прилепится к жене своей». Верно?
— Верно, — ответил я в надежде, что он наконец заткнётся. Помогло. На несколько секунд.
— Эй, так что же, чёрт побери, означает «прилепиться»? — спросил он.
— Находиться очень близко друг к другу.
— Она читает Библию, Оливер?
— Думаю, да.
— Позвони ей. В отеле должно быть карманное издание.
— Позвоню, — обещал я.
29
— Что вы чувствуете?
Доктор Лондон, на сей раз мне на самом деле нужна ваша помощь. Что я чувствую?
— Гнев. Ярость. Расстройство.
И ещё.
— Тупик. Я не знаю, что чувствовать. Мы были на вершине... Не знаю.
Да, знаю, просто сказать не могу.
— Я хочу сказать... мы строили отношения. Или пытались строить. Как можно понять, что у нас выходит, если мы не бываем вместе? Вместе. Не по телефону. Я ни на грош не религиозен, но мне кажется, что если мы могли расстаться в канун Рождества...
Заплакать? Мне кажется, даже Джек Потрошитель встречал Рождество с друзьями.
— Послушайте, проблема на самом деле была серьёзной. Денверский филиал управлялся плохо. Марси обязана была лететь. Ей пришлось задержаться. Ей некому было поручить заниматься этим. Но кому, чёрт побери, она могла бы поручить побыть со мной? Держать меня за руку? Готовить завтрак?
Да, чёрт побери, это — её работа! Я должен жить с этим. Я не жалуюсь. О'кэй, да, жалуюсь. Но я, кажется, так и не повзрослел...
— Более того. Я эгоистичен. Невнимателен. Марси моя... мы... как будто пара. У неё проблемы в Денвере. Верно. Несмотря на то, что она босс, некоторые мудрожопые местные начальники считают, что ей не хватает сильной руки. Это не просто.
— Тем временем я шатаюсь тут без дела и ною неизвестно зачем, хотя, может быть, должен быть там, с ней. Немного личной поддержки. Господи, я же по своему опыту знаю, как это важно. И если я сделаю так, она узнает...
Я сбился. Что понял доктор Лондон из этих обрывков фраз?
— Мне надо лететь в Денвер.
Молчание. Я был доволен своим решением. Потом до меня дошло, что сегодня пятница.
— С другой стороны, в понедельник мне надо выступать в суде против попечительского совета. Мне до смерти охота сцепиться с этими динозаврами...
Пауза, чтобы заглянуть в себя. Что тебе важнее, Оливер?
— О'кэй, я могу передать его Барри Поллаку. Честно говоря, он в этом деле глубже меня. Разумеется, он моложе. Они могут сбить его с толку. А, чёрт, я знаю, что у меня получилось бы лучше. Это важно!
Господи, что за жестокая игра -этот психологический пинг-понг! Я почти что сломался под градом собственных контраргументов!
— Но, чёрт побери, Марси важнее! Неважно, насколько она крута и хладнокровна, главное — она там совершенно одинока и ей нужен друг. И, может быть я смогу, хоть раз в жизни — считаться с кем-нибудь, чёрт побери ,кроме самого себя!
Последний довод убедил меня. Я задумался.
— Лечу в Денвер, о'кэй?
Я посмотрел на доктора. Лондон помолчал немного, потом ответил:
— Если нет, жду вас в понедельник в пять.
30
— Оливер, не покидай меня. Я не смогу.
— Не волнуйся, всё будет в порядке. Расслабься.
Трясясь в такси по дороге в аэропорт, я утешал Барри Поллака.
— Но почему, Олли? Зачем вдруг спихивать это дело на меня теперь?
— У тебя получится. Ты знаешь материалы от корки до корки.
— Я знаю, что я их знаю. Но, Оливер, я не умею вести полемику и находить зацепки так, как ты. Они запутают меня! Мы проиграем!
Я успокоил его и объяснил, как парировать все выпады противной стороны. Главное: говорить отчётливо. Очень медленно. Если можно, баритоном. И всегда обращаться к нашему главному свидетелю «доктор» — это производит впечатление.
— Господи, я боюсь! Почему тебе надо в Денвер именно сейчас?
— Это необходимо, Барри. Не могу сказать ничего больше.
Мы проехали в нервном молчании с милю.
— Эй, Ол?
— Да, Бар?
— Можно я попробую угадать?
— Да. Попробуй.
— Это контракт. Фантастический контракт. Верно?
В этот момент мы добрались до терминала. Я был на полпути наружу ещё до того, как машина остановилась.
— Ну, это так? — ныл Барри, — это контракт?
Оливер, Чеширский Кот, пожал руку молодому коллеге прямо через окно такси.
— Эй. Удачи нам обоим.
Я направился на регистрацию. Удачи тебе, Барри! Ты был слишком потрясён и не заметил, что и мне не по себе.
Потому что ей я тоже ничего не сказал.
В тот момент, когда мы приземлились в Городе-на-высоте-мили (как регулярно называл его развесёлый
