Марси снесла ему голову.
Жертвой был снеговик, орудием обезглавливания — снежок.
— Во что будем играть дальше? — поинтересовался я.
— Расскажу после обеда.
В какой именно части Парка Скалистых Гор мы находимся сейчас, я не имел не малейшего понятия. Но никаких признаков жизни не наблюдалось до самого горизонта. А самым громким звуком был хруст снега под ногами. Нетронутая белизна повсюду. Как будто свадебный пирог, приготовленный самой природой.
Может быть Марси и не умела зажечь газовую плиту, но с баночкой «Стерно» она была просто потрясающа. Мы подкрепились супом и сэндвичами прямо тут же в горах. К чёрту роскошные рестораны! И все обязательства. И телефоны. И любые города с населением больше двух человек.
— Где точно мы находимся? (Компас на сей раз был у Марси).
— Немного к востоку от Нигде.
— Мне нравится тут.
— А если б не твои манеры быка в китайской лавке, я бы всё ещё торчала в Денвере, в той же прокуренной комнате.
Она приготовила кофе со «Стерно». Эксперты могут сколько угодно говорить, что получившийся напиток не особенно удачен и даже пить его страшновато, но меня он согрел.
— Марси, — сказал я, и это было шуткой лишь наполовину, — в тебе пропадает кулинар.
— Только на дикой природе.
— Значит, это и есть твоё место.
Она посмотрела на меня. Оглянулась по сторонам. Она светилась счастьем.
— Я хотела бы, чтоб мы не возвращались.
— Мы можем не возвращаться, — я был серьёзен.
— Марси, мы можем оставаться здесь пока не начнут таять ледники, или пока нам не захочется поваляться на пляже. Или спуститься на каноэ по Амазонке.
Марси задумалась. Размышляет, как отнестись к моему — что это было? Предложение? Идея?
— Ты меня проверяешь? Или серьёзно? — наконец спросила она.
— И то, и другое. Я буду счастлив выйти из этой мышиной беготни, а ты? Не у многих людей есть наши возможности...
— Кончай, Бэрретт, — запротестовала она, — ты самый амбициозный парень, из тех, что я встречала. Кроме меня. Готова поспорить, ты иногда подумываешь стать Президентом.
Я улыбнулся. Но кандидат в Президенты не имеет права врать.
— О'кэй. И такое бывало. Но в последнее время я думаю, что гораздо с большим удовольствием учил бы своих детей кататься на коньках.
— В самом деле?
Она была искренне удивлена.
— Только если они пожелают учиться, — добавил я, — Ты могла бы получать удовольствие от чего- нибудь несостязательного?
Она на секунду задумалась.
— Это будет что-то новое, — ответила она, — пока не появился ты, я чувстовала себя лучше только от этих смотрите-на-меня-все побед.
— Скажи, а что может сделать тебя счастливой теперь?
— Парень.
— Какого типа?
— Который не станет во всём слушаться меня . Который поймёт, что на самом деле... мне не всегда хочется быть боссом.
Я молча ждал, пока горы разойдутся по своим местам.
— Ты, — наконец произнесла она.
— Я рад, — ответил я.
— Что мы будем делать сейчас , Оливер?
Нам было хорошо и спокойно. И в наших фразах то и дело возникали задумчивые паузы.
— Сказать, что тебе стоит сделать? — спросил я.
— Да.
Я глубоко вдохнул и сказал:
— Продай магазины.
Она чуть не уронила кофе.
— Что-о?
— Послушай, Марси, я уже могу написать диссертацию об образе жизни президента торговой сети. Это непрерывное движение, непрерывные перемены, постоянно включённые двигатели.
— Всё очень верно.
— О'кэй, всё это может и необходимо для бизнеса, но для взаимоотношений нужно нечто совершено противоположное. Очень много времени и очень мало поездок.
Марси не отвечала. Так что можно было продолжать лекцию:
— Следовательно, — радостно закончил я, — продавай все свои магазины. Мы оборудуем тебе роскошный офис консультанта в том городе, где тебе понравится. Я тоже открою практику. И, может быть, мы пустим там корни. И вырастим ещё несколько маленьких крошек.
— Мечтатель, — рассмеялась Марси.
— А ты — куча гуано, — ответил я, — Ты всё ещё влюблена в свою собственную власть.
Это не прозвучало ни обвинением, ни оскорблением. Хотя и было чистой, чёрт её побери, правдой.
— Эй, — сказала она, — ты проверял меня.
— Проверял. И ты провалилась.
— Ты нахальный эгоист, — игриво заключила она.
Я кивнул.
— Я всего лишь человек.
Марси посмотрела на меня.
— Но ты останешься со мной?..
— Снег начинает таять, — ответил я.
А потом мы встали и, взявшись за руки, вернулись в машину.
И поехали в Денвер. Где снега не было вовсе.
31
В Нью-Йорк мы вернулись вечером в среду. К тому времени Марси смогла навести порядок в денверском представительстве, и нам даже удалось ещё раз сыграть в снежки. Но суперэго восторжествовало. Снова надо было работать. И я даже смог немного помочь Барри Поллаку на его финишной прямой (мы держали связь по телефону).
Очередь к такси казалась бесконечной, и мы здорово замёрзли. Наконец подошла наша очередь. Перед нами возникло что-то вроде побитой консервной банки жёлтого цвета. Другими словами — нью-йоркское такси.
— В Квинс не еду, — буркнул водитель вместо приветствия.
— Я тоже, — ответил я, дёргая искалеченную дверцу, — так что едем на Шестьдесят Четвёртую, Ист, дом двадцать три.
Мы оба находились внутри. Так что теперь закон обязывал доставить нас по упомянутому адресу.
— Давайте лучше на Восемьдесят Шестую, Ист, пять-ноль-четыре.
Что?
Это поразительное предложение исходило от Марси.
— Кто, чёрт побери, живёт там? — спросил я.
— Мы, — улыбнулась она.
— Мы?!
— Парень, у тебя что, — поинтересовался таксист, — амнезия?
