пилот), я прихватил свой чемоданчик, взял такси, показавшееся мне самым быстрым и сказал:
— «Браун Палас». И пожалуйста так, чтоб и чёрт не угнался.
— Держись за сомбреро, парень, — ответил таксист. Похоже, я угадал.
Ровно в девять вечера (одиннадцать минут спустя) мы парковались у Паласа, одной из самых роскошных гостиниц Денвера. У неё был обширный холл с куполом в стиле эпохи декаданса. Всё внутреннюю часть здания занимал огромный сад. Голова шла кругом уже от одного пространства над головой.
Её номер я знал — после всех наших телефонных звонков. Я оставил багаж у портье и помчался на седьмой этаж. Звонить тоже не стал.
Уже у двери пришлось оставновиться, чтобы восстановить дыхание (высота). Постучал.
Тишина.
Потом появился мужчина. Я бы сказал, очень солидный мужчина. Эдакий кукольный принц.
— Чем я могу помочь вам?
Кто это такой, чёрт побери? Акцент не денверский. Вообще не английский. Марсианский?
— Мне нужно поговорить с Марси, — ответил я.
— Боюсь, она сейчас занята.
Чем? Во что я влез? И парень этот был слишком красивый. Из тех, кому хочется дать в рожу чисто из принципа.
— В любом случае мне нужно увидеть её, — настаивал я.
Он был по крайней мере на два дюйма выше. А его костюм был сшит настолько хорошо, что трудно было понять, где кончается он и начинается хозяин.
— М-м... Мисс Биннендэйл ожидает вас?
Что-то в этом «м-м» наводило на мысль, что оно — прелюдия к сломанной челюсти.
Но до того, как я смог продолжить полемику или перейти к нанесению увечий, изнутри донёсся женский голос:
— Что там, Джереми?
— Ничего, Марси. Ошибка.
Он опять повернулся ко мне.
— Джереми, я не ошибка, — сообщил я, — папа с мамой ждали меня.
То ли это откровение, то ли угроза в тоне заставили Джереми дать мне пройти.
Шагая небольшим коридорчиком, я пытался представить, как отреагирует Марси. И чем она вообще занята.
Основным цветом в гостиной было серое сукно.
То есть она была набита тем самым «руководящим звеном». Присутствующие нервно курили и жевали крошечные сэндвичи.
У стола, стояла Марси Биннендэйл — не евшая и не курившая (но и не раздетая, чего я опасался). Я застиг её прямо посреди...бизнеса.
— Вы знаете этого джентльмена? — спросил Джереми.
— Естественно, — ответила Марси, улыбаясь. Но не кидаясь в мои объятия, как я мечтал всю дорогу.
— Привет, — произнёс я, — извини, если помешал.
Марси оглянулась и сказала всему своему отряду:
— Прошу прощения, минутку.
Мы вышли в коридор. Я взял её за руку, но она мягко уклонилась от объятий.
— Эй, что ты здесь делаешь?
— По-моему, тебе здесь нужен кто-нибудь из друзей. Я останусь, пока ты не справишься со всем.
— А что с процессом?
— К чёрту! Ты важнее, — и я обнял её за талию.
— Ты спятил? — прошептала она. В этом шепоте можно было услышать что угодно, кроме негодования.
— Факт. Спятил от спания (или не спания) в одиночку в двуспальной кровати. Спятил от тоски по тебе. От фанерных тостов и недожаренных яиц. Спятил...
— Эй, приятель, — перебила она и показала на комнату, откуда мы вышли, — у меня совещание.
А какое мне дело, что нас может услышать кто-то из суконных? Я продолжил тираду:
— ...и я решил, что даже в своей президентской запарке, ты может тоже решишь чуточку спятить, и...
— Зануда, — сурово прошептала она, — Я на совещании.
— Я вижу, что ты занята, Марси. Но послушай, когда ты закончишь, я буду ждать тебя у себя в номере.
— Это может длиться вечность.
— Значит, я буду ждать вечность.
Похоже, Марси почувствовала это.
— О'кэй, друг мой.
Она поцеловала меня в щёку. И вернулась к своим делам.
«О, моя любовь, моя Афродита, моя прекрасная рапсодия...»
Жан-Пьер Амон, офицер Иностранного Легиона домогался любви неземной аравийской принцессы. Принцесса придушенно возражала: «Нет, нет, нет, берегитесь моего папа'!».
Было уже заполночь, и этот древний фильм был единственным, чем могло порадовать телевидение города Денвер.
Компанию мне составлял неуклонно уменьшавшийся запас поп-корна. Я дошёл уже до такого состояния, что беседовал с телевизором:
— Ну, Жан-Пьер, просто сдери с неё одежду! — он не обратил на меня внимания и продолжал нести чушь и заламывать руки.
Потом в дверь постучали.
Слава Богу!
— Привет, малыш, — сказала Марси.
Она выглядела вымотанной, волосы рассыпались по плечам. Так, как мне нравится.
— Как дела?
— Я отправила всех по домам.
— Закончили?
— Ох, нет. Там всё ещё безнадёжный завал. Можно я войду?
Я настолько вымотался, что прислонился к дверному проёму, загораживая вход.
Она вошла. Сняла туфли. Рухнула на кровать. И устало посмотрела на меня.
— Ты, большой романтичный зануда. Ты бросил своё Очень Важное Дело?
Я улыбнулся.
— У меня есть приоритеты. Тебе пришлось приехать сюда. А я решил, что тебе может понадобиться ещё кто-нибудь.
— Это здорово, — сказала она, — немного безумно, но невероятно здорово.
Я пришёл к ней и заключил её в объятия.
Примерно через пятнадцать секунд мы крепко спали.
Мне снилось, что, пока я спал, Марси проскользнула ко мне в палатку и шепчет: «Оливер, давай проведём день вместе. Только я и ты. Как можно выше и лучше».
Проснувшись, я обнаружил, что сон начинает сбываться.
Марси была одета по-зимнему. А в руках держала лыжный костюм — как раз моего размера.
— Вставай, — сказала она, — мы идём в горы.
— А как насчёт твоих встреч?
— Сегодня — только с тобой. С остальными договорюсь после ужина.
— Господи, Марси, что тебя стукнуло?
— Приоритеты, — улыбнулась она.
