«Убежденный холостяк». Тем временем он продолжал:
— Я знаю, что в помолвке нет ничего криминального, но дело в том, что здесь никто ничего об этом не знает, кроме вас и босса. Мы решили, что еще немного подождем, прежде чем объявить о ней. Мать Фионы только что перенесла операцию, моей скоро тоже должны сделать, так что сейчас не самое подходящее время.
— Больше ни слова! — с пафосом объявила я. — Мы с боссом будем немы словно рыбы. — И добавила уже серьезно: — Честное слово, я могу, ну если очень постараюсь.
Он пристально посмотрел на меня и мягко произнес:
— Да, уверен, вы можете. И спасибо вам.
Что-то подталкивало меня продолжать разговор, превысив даже мой лимит идиотских реплик.
— Я даже не знала, что у вас есть мать.
— Ну это же в порядке вещей, — мрачно заметил он. — У меня еще и отец есть.
— Надеюсь, это будет не очень серьезная операция.
— Ну, она не такая уж легкая, — признал он, — но, насколько я знаю, ее состояние врачей вполне устраивает. Спасибо.
И он ушел.
От печатания зуб болел еще сильнее, и я позволила себе роскошь прерваться и закрыть глаза. Но они тут же распахнулись при звуке голоса:
— Мисс Гибсон, с вами все в порядке?
Мой господин и повелитель — вот уж кого только не хватало — стоял и смотрел на меня. Когда я в двух словах объяснила, в чем дело, его реакция на ситуацию меня совсем опечалила.
— Полагаю, вы уже звонили вашему дантисту?
— Ну, собственно, еще нет. Я была слишком занята, — промямлила я.
— Тогда, думаю, не стоит откладывать это на потом.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у края моего стола прочитать письмо, которое я печатала. Я прилежно стучала по клавишам, не поднимая глаз. Он тоже не смотрел на меня, только небрежно бросил:
— Продолжайте, не обращайте на меня внимания.
Напечатав еще две строчки, я почувствовала, что взгляд переместился с письма на мое лицо. Я подпрыгнула, когда рука дотронулась до моего плеча. Другая рука вручила мне телефонную трубку. Я сердито набрала номер, гадая, почему же я такая бесхребетная.
Судьба, однако, показала, что она все еще является хозяйкой положения. Мистер Болтон уехал в отпуск и должен был вернуться только через две недели.
— Он уехал. — Я искусно придала голосу легкое раздражение. — Придется отложить визит.
— Ни в коем случае, глупое дитя, — грубовато возразил К.Ф. — Сидите здесь, а я позвоню тому врачу, у которого был вчера.
У меня не просто так рыжие волосы. Я уже десять лет не была «дитя», и никто, никто не смел меня так называть. И в довершение всего — этот мистер Поррит! Мистер Поррит, алкоголик, дурно обращающийся с женами и секретаршами! И я сделала то, от чего мы с Хэзел с трудом удерживались, если нам давали печатать еще одно письмо без пяти пять. Я закричала. Тонко и чуть слышно. Детский вопль ужаса.
К.Ф. положил трубку и уставился на меня:
— В чем, черт возьми, дело?
— Только не он! — Я так энергично замотала головой, что волосы упали на лицо, и мне пришлось откинуть их рукой. — Мы не пойдем к мистеру Порриту. Мой отец этого не одобрит.
— В случае крайней необходимости, я думаю, он не станет возражать. Тем не менее… — Он положил трубку на место. — Думаю, вам лучше сделать так, как устраивает вас. Только сделайте обязательно. Я не хочу, чтобы завтра вы появились в таком виде.
Он поднялся и прошел в свой кабинет.
— Ты всегда можешь привязать зуб к дверной ручке, — сказала Хэзел, когда я рассказала ей о своем затруднительном положении.
— Иди к черту! — от души попросила ее я.
Через десять минут она появилась снова.
— Все в порядке, — заявила она. — Помощь пришла.
Следом за ней, отбрасывая со лба непослушные кудри, возник Брайан.
— Только не говорите, что у нас тут и дантист есть, — простонала я.
— Не совсем угадала, но почти, — уверил меня Брайан. — У вас тут брат дантиста. — Он поклонился.
Наша «тайная разведка» докладывала о брате Брайана. Говорили, что у него быстрая машина и ялик, но никто не упоминал, чем он зарабатывает на жизнь. Дантист! Это было невероятно.
— Я связался с Саем. Он может принять тебя, если мы будем там через десять минут. Одевайся, а я скажу сэру Поганцу.
— Тс-с! — зашикала я. — Думаю, я лучше…
Но Брайан уже схватил меня за плечи и поставил на ноги.
— Можно подумать, что ты не хочешь ехать!
Самый ужасный момент любого посещения дантиста — ждать, пока откроется дверь в кабинет. Но Брайан открыл дверь своим ключом, впихнул меня в белую приемную с клетчатым ковром посередине и сунул голову в дверь справа.
— Можно заходить? — спросил он.
Голос за дверью произнес:
— Да.
— Умница, — прокомментировал Брайан и отступил, давая мне пройти.
— Кон — Саймон, — коротко представил нас он.
Я была слишком испугана, чтобы сразу посмотреть на самого людоеда, поэтому оглядела хирургическую. В дальнем конце — раковина, рядом высокий мужчина вытирает руки. От него — ни слова. В полной тишине я нервно перевела взгляд с него на Брайана. Даже тот, казалось, напрягся.
Отец называет меня «заядлый болтун», а когда мне страшно, я говорю еще больше. В данный момент я была просто в ужасе.
— Очень мило с вашей стороны согласиться принять меня.
— Не стоит благодарности, — изрек Саймон Уэст. — Садитесь.
Он указал на кресло, и я покорно пошла вперед. От двери он казался высоким, гибким, с копной темных волос; вблизи оказалось, что у него вытянутое аристократическое лицо, а нос по форме был даже лучше, чем у Брайана. Руки тонкие, красивой формы. Крупные широко расставленные глаза странного темного цвета. Мне захотелось, чтобы он улыбнулся мне, но он этого не сделал.
— Насколько я понимаю, у вас проблема.
Голос у него был хриплый и очень молодой. Вмешался Брайан, веселый, как всегда:
— Ты с ней поосторожнее, между прочим. Она кусается. — И он вышел.
Мне от всей души хотелось, чтобы он остался. Мистер Болтон, разменявший шестой десяток и лысый как яйцо, всегда говорил какие-то глупости, но все было лучше, чем молчание. Саймон Уэст, не говоря ни слова, установил поудобнее кресло и подошел ко мне справа с маленьким зеркальцем в руке.
— Ну, так который из них паршивая овца в стаде?
— Этот, — указала я.
Он кивнул, снова молча, и постучал серебряной палочкой по моему зубу.
— Так больно?
На его лбу появились аккуратные морщинки. Я покачала головой, и он постучал с другой стороны.
— В нем очень глубокая пломба и, скорее всего, он «пошел» под ней. Может, вырвать его?
Я кивнула, близкая к панике. Мистер Болтон всегда кудахтал надо мной, говоря, что больно не будет.
