— Мистер Поррит скоро освободится. Может, вы подождете наверху? Приемная заполнена.
К.Ф. взглянул на часы.
— Я думаю, это займет какое-то время. Не могли бы вы перезвонить мне, когда она будет готова и я заеду за ней?
— О нет! — начала было я, но Мария спокойно ответила:
— Да, мистер Фрейзер, конечно, позвоню.
Его последние слова с крыльца явно предназначались не мне.
— Сегодня дела идут лучше?
— Думаю, да, спасибо, — ответила Мария.
— Я же говорил, — заметил он, и дверь за ним закрылась.
— Так. Где мы можем поговорить? — сурово спросила я, пока Мария вела меня к лестнице.
— Поговорить? Здесь? — рассмеялась она. — Ты шутишь. У меня еще куча работы. Б-р-р, Кон, из тебя кровь хлещет, как из поросенка на скотобойне, — заметила сестра. — Очень гадко?
Честно говоря, к тому моменту мне стало действительно гадко. Я была рада сесть. Стакан розоватой жидкости и тазик стояли наготове.
— Мистер Поррит сказал, чтобы ты сидела и полоскала, а я вернусь за тобой через пару минут. Хорошо?
К тому времени, как кровь наконец удалось остановить, было пять тридцать, и я с облегчением поняла, что офис уже закрылся, а значит, нет смысла звонить К.Ф. и просить его снова поработать шофером. Саймон, однако, с этим согласен не был.
— Что ж, посмотрим, что мы будем делать с вами, — проговорил он, когда появилась Мария, уже надевшая пальто.
— Все в порядке, я позвонила мистеру Фрейзеру, — доложила она. — Он будет здесь через час, если сможет, то раньше.
— Но… — залепетала было я.
— Через час? — переспросил Саймон. — Я думал, он будет ждать звонка и приедет сразу.
— Да, но мы очень долго не могли остановить кровь, — принялась объяснять Мария. — А у него еще какие-то дела… Ему нужно кого-то куда-то отвезти…
Наконец мне удалось сделать так, что меня услышали. Если бы у Марии были хотя бы куриные мозги, она бы сообразила, что нельзя вот так сваливаться на людей — особенно на таких, как К.Ф., которым не хочешь быть обязан, или таких, как Саймон Поррит, которым и без тебя проблем хватает.
— Я сама могу добраться домой.
— Но он сказал… — начала Мария.
— Мне плевать, что он сказал!
— Зато я волнуюсь, что у вас опять пойдет кровь, — заметил Саймон. — Успокойтесь. — Саймон обернулся к Марии. — Если ты хочешь успеть на тот автобус, тебе лучше бежать.
К моему изумлению, он снял халат и повесил его в кабинете.
— Думаю, мы оба заслужили по чашечке чая.
Мы пошли наверх. Он был сложен как кот, стройный и мускулистый; светло-голубая рубашка выгодно оттеняла его золотисто-оливковую кожу.
— Прямо. — Он открыл дверь. — Чувствуйте себя как дома. Я пойду поставлю чайник.
За дверью несколько ступеней вели в большую гостиную. Я влюбилась в нее с первого взгляда — оформленная в красных тонах, стены обтянуты шелком. Длинный диван и мягкие кресла гармонировали с красным ковром, диванные подушки всех оттенков — от оранжевого до солнечно-желтого, и ярко-желтые крутящиеся стулья, похожие на гигантские тыквы.
Мои мысли прервал приход Саймона с чаем.
— Эта комната! — с восторгом воскликнула я. — Она просто волшебная. Как вам удалось придумать такое?
Темные глаза смотрели настороженно, почти холодно.
— Мне не удалось, — коротко ответил он и поставил поднос.
У меня вдруг появилось такое ощущение, словно я осталась одна. Длилось оно всего лишь мгновение, а потом он налил чай и забыл предложить мне молоко. Когда я напомнила ему об этом, он виновато посмотрел на меня:
— Извините. Боюсь, хозяин из меня никудышный. В нашей семье это гораздо лучше удается Брайану.
Это «в семье» прозвучало так трогательно. В конце концов, он был практически одинок. И вдруг меня словно озарило. Его жена! Та, которая покинула его. Наверное, она обставила эту комнату, и сейчас, когда на его лице резче обозначились морщины, он, наверное, вспомнил о ней.
— Мисс Гибсон — или я могу называть вас Кон?
— Да, пожалуйста.
— Вы часто видите моего проблемного ребенка?
— Брайана? Ну… только на работе.
— Именно работа меня и беспокоит. Этот тип Фрейзер, похоже, считает, что Брайан просто сорванец. Это так?
— Вы верите ему! — Мне захотелось взвиться под потолок. Только потому, что Брайан не носит стрижку под военного и такие же безупречные воротнички и манжеты, как сам К.Ф., тот заимел зуб на бедного парня… тоже мне сорванец! Я остановилась, стараясь не смотреть на ситуацию под другим углом… Брайан, с такой силой опускающий телефонную трубку, что аппарат падает со стола… Брайан, от избытка чувств включающий сигнал тревоги в лифте… Брайан, выходящий из себя и сбивающий с ног Мика Даггана прямо посреди отдела… Н-да…
— Ладно. Молчание — знак согласия, — нетерпеливо сказал Саймон. — Я не хочу, чтобы вы меня обманывали.
— Я и не собиралась, — быстро ответила я. — Но все совсем не так плохо, как, я уверена, это преподнес мистер Фрейзер. Он видит в людях только дурное.
— Здесь я спорить не буду. — Саймон вдруг помрачнел.
— Я думаю — может, мне стоит поговорить с Брайаном…
— Я как раз ломал голову, как бы попросить вас об этом, — обезоруживающе признался Саймон. — Я уверен, он нуждается в правильном подходе и правильной компании. Мне только одно не дает покоя. Если этот Фрейзер видит в людях только плохое, какого черта он делает во главе целой толпы народа?
— Ну, — пробормотала я, — наверное, не такой уж он… В общем, к нему привыкаешь… Он и на меня часто покрикивает.
— За то, что вы не стрижетесь?
— Нет, главным образом за разговоры. Я все время болтаю.
Эта чудесная красная комната была создана для того, чтобы в ней смеялись. Теперь она наполнилась звуками нашего веселья.
— Знаете что? — Саймон хитро посмотрел на меня. — Вас вовсе не под кустом нашли. Вас нашли на Иванов день под белладонной.
Он взглянул на часы и поднялся.
— Боюсь, мне придется оставить вас. Меня ожидает пациент. Нет, не вставайте. Я позвоню сюда, когда приедет Фрейзер. — Его лицо снова застыло. — Приходите снова в четверг. Я приму вас. В четверг, скажем, в половине двенадцатого?
Это было не совсем удобно. Поразмыслив, я поняла, что максимум, что я могу себе позволить в четверг, — это использовать свой обеденный перерыв.
— Извините, не получится, — с сожалением произнес Саймон. — По четвергам я прикрываю лавочку в полдень. Это у меня день Клондайка.
Я понятия не имела, что это означает, но все было ясно.
— Назначьте на половину двенадцатого. Все в порядке, — нетерпеливо перебил К.Ф., застывший у двери.
Я должна была бы быть благодарна, но не хотела. Я не хотела, чтобы К.Ф. был здесь, в холле
