вместе стратегию переговоров. Видишь ли, на данный момент он разбирается в людях, в том числе в их политике и психологии, значительно лучше любого из нас в силу определенной специфики его функциональных обязанностей. В отличие от нас Бер еще не окончательно разорвал свои отношения с человечеством.
После заключительных, несколько двусмысленных слов мне стало слегка жутковато. Я немало времени провела, общаясь с нежитью, сроднилась с ними, но, видимо, так и не поняла их до конца. Каково это, нежизнь в теченье столетий? Невозможно представить, не испытав, от одной этой мысли по коже пробирал мороз.
Предводитель нежити и оба его военачальника остались обсуждать полученную от меня информацию применительно к вопросам предстоящей войны, а я отправилась к раненому в сопровождении Годуна. Я рассказала, что Эрвина лихорадило всю ночь, и он долго не мог заснуть. Годун пообещал в самом скором времени приготовить снотворное и лекарство от лихорадки.
Кроме всего прочего, Годун был прекрасным врачом и алхимиком, его глубокие и разносторонние познания неустанно поражали меня. В его распоряжении было несколько расторопных и неглупых помощников, которых он сам же и обучал. Помню, он пытался вложить хоть какие-то знания и в мою дубовую голову. Его занятия были познавательны и интересны, а я старалась изо всех сил, но все равно учебный процесс почему-то шел очень туго, со скрипом. Бер за это же время добился от меня много больших успехов в постижении благородной науки махания мечом и кулаками. Нет, Годун тоже был очень хороший учитель, тут скорей все дело оказалось в моей предрасположенности, в том, к чему по-настоящему лежала душа.
Когда мы зашли, Эрвин уже проснулся, но, похоже, чувствовал себя еще далеко не лучшим образом. Годун занялся им, а я помогала, чем могла. Потом назрела острая необходимость уделить толику внимания и остальным повстанцам, которые все это время просидели в своих комнатах, не смея высунуться, и шарахались в стороны, когда к ним по какому-либо вопросу заходила нежить. Я провела их по крепости, показала колодец и все остальное, что им следовало знать, попыталась перезнакомить со своими хладнокровными товарищами. Однако крепких дружеских связей пока явно не предвиделось, несмотря на то, что нежить держалась с ними очень приветливо и дружелюбно, а меня так и вовсе каждый встречный норовил придушить в объятиях. Похоже, по мне действительно скучали. Было здорово снова оказаться среди друзей.
Оказалось, что Бер уже распорядился на счет дров и провианта в расчете на всех, и его бойцы уже разделывали корову, пастух которой совершил ошибку, выбрав пастбище неподалеку от Брошенных Земель. Имея счастье неоднократно оценить кулинарные таланты нежити, я порекомендовала живым поучаствовать в процессе готовки, но никто не вызвался. Для укрепления дружбы между живыми и мертвыми катастрофически не хватало добровольцев. Странно конечно, с чего бы это вдруг?
Вскоре меня отыскал Бер, и мы начали вдвоем с этим специалистом по живым мучиться над тем, как перевести мое задание из разряда «безнадежные» в категорию «трудновыполнимые». Я сидела и вспоминала вслух абсолютно все, что знала, когда-либо слышала и даже просто думала об Алии и Эрике, а также о новейшей истории двух княжеств, включая политику и экономику. Бер внимательно слушал, задавая временами уточняющие вопросы, и пытался проанализировать полученные сведения. В конце концов, когда я абсолютно иссякла, а ни одной хорошей идеи так и не народилось, нами скрепя сердце было принято решение побеспокоить раненого, как наиболее толкового из находящихся в гостях у нежити повстанцев, и лучше, чем я, информированного о событиях, произошедших в большой политике за последние годы. На наше счастье Эрвин не спал и, узнав в чем дело, с готовностью вызвался помочь. Но, к сожалению, ему тоже не удалось натолкнуть нас на удачную мысль. Бер ушел, приуныв, но пообещал, что попробует на досуге еще раз все хорошенько обдумать. Я осталась ухаживать за раненым другом.
- Значит, ты тут надолго не задержишься? Поедешь вразумлять Алию?
- Да.
- Ты понимаешь, что это дорога в один конец? Разве что с заездом в гости к дяде?
- Понимаю, что ж тут неясного…
- И все равно?
- А что еще остается?
- Ну не знаю, например, не ехать, остаться в живых…
- А смысл? Если Эрик с помощью Алии доберется до Портала и Артефакта, то будет очень предусмотрительно заранее оказаться в числе мертвецов и, тем самым, пропустить все самое интересное.
- Это еще не свершившийся факт, возможны какие-то варианты. В отличие от визита к Алии.
- Что-то смутно припоминается, кое-кто еще совсем недавно мало задумывался о возможных вариантах, когда дело касалось уже проигранной битвы.
- Это было совсем другое!
- Разве?
- И смутно припоминается, кое-кто посчитал тогда необходимым и оправданным не считаться с моей точкой зрения.
- Эрвин, умоляю тебя, давай не будем снова друг друга мучить! Ты прав, я это признаю, но, к сожалению, не в моих силах изменить сложившуюся ситуацию, как бы сильно она меня ни удручала.
В комнате повисло тягостное молчание. Эрвин замолчал, но продолжал смотреть на меня с немым укором. Я отвела взгляд и попыталась завести разговор на другую тему, чтобы нарушить давившую тишину.
- Зато ты, наконец, познакомился с моими друзьями. Как тебе нежить? Какие первые впечатления?
- Я считаю, что тяготы существования в виде живого мертвеца - это недостаточное оправдание для того, чтобы так отвратительно готовить.
К вечеру Эрвин принял лекарство, приготовленное для него Годуном, и крепко заснул. Судя по всему, его жизнь была вне опасности, и я раздумывала, просидеть ли снова рядом с ним всю ночь, или все-таки разыскать какую-нибудь свободную комнату для спокойной ночевки, но за мной пришли друзья и попросили спуститься во двор крепости, где намечался маленький праздник, посвященный моему возвращению. Я зашла в комнаты к повстанцам и снова попросила кого-нибудь сменить меня и подежурить у постели Эрвина, а всех остальных пригласила присоединиться к нашим посиделкам во дворе.
Народ начал робко подтягиваться. В центре двора горел веселый костер, на котором безнадежно подгорало мясо, на длинный стол были выставлены бутыли древнего коньяка. Проявив таким образом хлебосольность, хозяева крепости посчитали свой долг гостеприимства выполненным сполна и больше не обращали внимание на гостей, давая им возможность привыкнуть и освоиться. Вся свободная от службы нежить сбилась в кружок чуть поодаль, из которого доносилось:
- А тут она мне: - «Как?! Вы гуляете ночью один по кладбищу? А разве вы не боитесь мертвецов?» И я ей: - «А чего нас бояться-то?»
Не смотря на то, что слышала эту байку уже в двадцатый раз, я весело расхохоталась. Для остальных слушателей этот раз был, наверное, две тысячи двадцатый, но, тем не менее, как всегда, грянул дружный смех.
Я поухаживала сама за собой, подхватив со стола одну из бутылок и нанизав на нож большой кус подгоревшего мяса, и с этими трофеями влилась в кружок рассказчиков интересных историй, где внесла свой вклад в общее дело, рассказав, не без приукрашиваний, конечно, свои дорожные приключения в трактирах и на постоялых дворах. Периодическое обращение к золотистому нектару делало мое повествование еще более насыщенным и остросюжетным. Рассказ был воспринят массами на ура, мной гордились и восхищались. Даже Бер признал, что не зря потратил на меня столько сил. Позаимствованное из бутылки вдохновение к тому моменту уже переродилось в сентиментальность, и я начала слезно благодарить его за науку, спасшую жизнь, и порывалась расцеловать, от чего он технично уворачивался. Отчаявшись в своих попытках, немного успокоилась и добавила только, что все это время мне безумно их всех не хватало, и я очень соскучилась. Народ был тронут, и было торжественно объявлено, что по мне тут тоже все очень скучали.
Вечер мог бы так и закончится бесконечными взаимными уверениями в любви и уважении, но вовремя
