– Это было, когда ты болел. Они лежали под матрасом, не только ты знаешь, где надо искать.
– Да что ты говоришь?
Аркадий на секунду отстранился от Наташи, в глазах ее не было смущения.
– Это были даже не стихи, – сказал Аркадий. – Эссе и письма Мандельштама. – Он не сказал, что это был подарок Сьюзен.
– Да, очень умные эссе, – согласилась Наташа. – Но мне больше понравились его письма к жене.
– К Надежде?
– Да, но он называет ее по-разному. Надик, Надя, Надка, Наденька, Надюша, Нануша, Надюшок, Наночка, Надениш, Ниакушка, всего десять имен. Вот это поэт. – Она снова прижалась своей щекой к его лицу.
Слава на саксофоне продолжал выводить «Очи черные», извлекая из него волшебные звуки. Танцоры медленно кружились под вращающимся зеркальным шаром, низкий, словно в пещере, потолок и мерцающий свет успокаивали русскую душу.
– Я всегда восхищалась твоей работой на разделочной линии, – доверительно сообщила Наташа.
– А я твоей.
– Ты так хорошо разделываешь рыбу, особенно такую трудную, как хек.
– А ты так здорово отделяешь хребты, – сказал Аркадий и подумал, что у него это получается хуже.
Наташа закашляла, прочищая горло.
– А как насчет твоих неприятностей в Москве? Я думаю, что партия могла ошибиться.
– Ошибиться? – Услышать такое из ее уст было равносильно тому, что назвать черное белым или допустить, что черное может быть серым. – Как ни странно, но в этот раз ошибки не было, – сказал Аркадий.
– Но любой человек может быть реабилитирован.
– Главным образом после смерти. Не беспокойся, существует жизнь и вне партии, даже не верится, как много этой жизни.
Наташа задумалась, поток ее мыслей скорее напоминал БАМ, с ее незаконченными участками и тоннелями, идущими в неизвестных направлениях. Стихи, рыба, партия. Ему, конечно, интересно, какой будет следующая тема.
– Я знаю, что у тебя есть другая женщина, – сказала Наташа.
– Да.
Неужели он услышал вздох? Аркадий надеялся, что нет.
– Так и должно было быть, – вымолвила наконец Наташа. – Я хочу задать всего один вопрос.
– Какой?
– Это не Сьюзен?
– Нет, это не Сьюзен.
– Это была Зина?
– Нет.
– Кто-то из нашего экипажа?
– Нет, она далеко.
– Очень далеко?
– Очень.
– Это хорошо, – сказала Наташа и опустила голову ему на плечо.
Аркадий подумал, что Ридли был прав. Это была цивилизация, может быть, даже высшее проявление цивилизации – эти рыбаки и рыбачки, танцующие в ботинках посреди Берингова моря. Доктор Вайну обхватил Олимпиаду, как человек, перекатывающий валун: вытянув руки и соблюдая дистанцию, допускаемую исламом. Динка танцевала с одним из инженеров. Некоторые мужчины танцевали с мужчинами, женщины с женщинами, просто чтобы потанцевать. Несколько человек успели надеть чистые свитера, но большинство пришли на танцы в чем были, спеша на редкое, незапланированное мероприятие. Аркадий тоже был доволен этими танцами, так как теперь у него появились некоторые соображения относительно последних часов жизни Зины.
– Он здесь, – прошептала Наташа.
Карп медленно двигался между скамеек в задней части столовой, легко различая в полумраке человеческие фигуры. Аркадий увлек Наташу ближе к сцене.
– Коле будет приятно потанцевать с тобой, – сказал он.
– Ты так думаешь?
– Если увидишь его, то предоставь ему такую возможность. Он способный парень, ученый-ботаник, но ему нужно спуститься с небес на землю.
– Я предпочла бы помочь тебе, – сказала Наташа.
– Тогда ты сможешь сделать это через полминуты после того, как я уйду, чтобы на несколько секунд
