– Что же вы расследовали?
– Самые несчастные случаи.
Женщина изучала его, словно он сдавал ей экзамен, и сдавал плохо.
– Как удачно получилось, что вы вовремя оказались на рыбозаводе. Следователь из Москвы! Бегло говорит по-английски! И чистит рыбу!
– В Советском Союзе всем гражданам гарантировано право на труд, – пояснил Аркадий.
– Отлично! – объявила Сьюзен. – Предлагаю вам поберечь все вопросы для советских граждан. Зина – это ваша проблема. Если я еще услышу, что вы беспокоите американцев, работающих на этом судне, своими вопросами, то иду прямо к капитану Марчуку.
– Больше вопросов нет, – сказал Слава, подталкивая Аркадия к двери.
– Последний! – Аркадий обратился к мужчинам. – Что вы собираетесь делать в Датч-Харборе?
Напряжение слегка разрядилось.
– До Датч-Харбора еще два дня, – сказал Берни. – Я пойду в отель, возьму самый лучший номер, сяду под горячий душ и выпью шесть банок ледяного пива.
– А вы, Сьюзен?
– Через два дня я покину судно. В Датч-Харборе получите нового главного представителя, а я улечу от тумана в Калифорнию. Поэтому можете попрощаться со мной сейчас.
– Остальные вернутся, – уверил Дей Славу. – Нам еще два месяца рыбачить вместе.
– Только рыбачить, – пообещал Слава. – Больше никаких вопросов вам задавать не будут. Следует всегда помнить, что мы коллеги и друзья.
Аркадий вспомнил, как на пути из Владивостока на «Полярной звезде» проводились учения по маскировке и по защите от радиации. Каждый советский матрос знал, что в капитанском сейфе хранится запечатанный пакет, который надлежит вскрыть в случае получения шифрованного сигнала о начале войны. Внутри пакета лежали инструкции, как избежать подлодок противника, как выходить на связь и как поступать с пленными.
Глава 6
Обычно Аркадий не получал особого удовольствия от увеселительных прогулок, но эта ему понравилась. Входное отверстие в транспортную люльку закрывалось только на цепочку, а дно было подбито автопокрышками, чтобы смягчить удар при ее опускании на поверхность. Однако, когда она, резко вздрогнув, оторвалась от палубы «Полярной звезды» и стала раскачиваться на туго натянутом канате, Аркадий на секунду почувствовал себя как бы в гигантской птичьей клетке, у которой выросли крылья. Рядом со смутно вырисовывающимся корпусом рыбозавода любой траулер выглядел миниатюрным, несмотря на то что длина «Веселой Джейн» составляла сорок метров. Она щеголяла высоким носом, характерным для траулера, промышляющего в Беринговом море, рулевой рубкой и дымовой трубой спереди. На мачте было установлено множество антенн и прожекторов, у борта деревянной палубы возвышался подъемный кран с тремя аккуратно смотанными сетями. Бело-синяя отделка корпуса и рубки придавала траулеру вид яркой игрушки, особенно по сравнению с мрачным видом «Полярной звезды». Три матроса в непромокаемых куртках закрепили люльку, когда она опустилась на палубу. Слава отомкнул цепь и вышел первым, Аркадий – за ним. За целый год он ни разу не покидал пределов рыбозавода, а тут сразу – на американский траулер. Рыбаки наперебой пожимали ему руку и весело спрашивали: «Знаешь португальский?»
Двоих звали Диего, третьего – Марко. Все трое – темноволосые, невысокие, в выразительных глазах – неприкаянность изгоев общества. На английском они говорили с трудом, по-русски вообще не знали ни слова. Слава поспешно увлек Аркадия в рубку, чтобы представить капитану Торвальду, розовощекому бородатому норвежцу.
– С ума сойти, – встретил их капитан. – Само судно – американское, но португальцы ловят на нем рыбу десять месяцев в году, оставив семьи на родине. Зато они сколачивают здесь целое состояние по сравнению с тем, что они имеют дома. Я – то же самое. Дома я только и делаю, что очищаю дорожки от снега, а они жарят сардины. Так что двух месяцев на суше нам достаточно.
Капитан «Веселой Джейн» был в расстегнутой пижаме, с заросшей рыжеватыми волосами груди свисали золотые цепочки. Говорят, что русские ведут свою родословную от викингов, само слово «рус» означает «рыжий», по цвету волос их пращуров. Торвальд сейчас выглядел так, словно его разбудило нашествие викингов.
– Ваши матросы, кажется, не говорят по-английски, – заметил Аркадий.
– Вот и хорошо – не вляпаются в неприятности. Они свою работу знают, тут не до трепа. Халтурят немножко, но после норвежцев они – самые лучшие моряки.
– Вам лучше знать, – согласился Аркадий. – У вас прекрасное судно.
Роскошь в рубке капитана поражала. Столик для морских карт был из тикового дерева и отлакирован до агатового блеска, на полу лежал толстый ковер, которым не побрезговал бы и член ЦК КПСС. По краям широкой, обитой материей консоли находились штурвалы, около них – мягкие вращающиеся стулья. Стул у правого борта окружали цветные мониторы, экраны эхолотов и радаров.
Торвальд сунул ладонь под резинку брюк и почесался.
– Да, судно построено прочно. Как раз для Берингова моря. Погодите, вот увидите нас во льдах. А вести сюда траулер вроде «Орла» – чистое безумие, по-моему. И волочь сюда баб – тоже.
– Вы знали Зину Патиашвили? – спросил Слава.
– Ходить в море и ходить по бабам – разные вещи. Я их не смешиваю.
– Мудро, – согласился Аркадий.
Торвальд продолжал с непроницаемым видом:
– Я не знал Зину Паткашвили и не ходил на танцы, потому что сидел в вашей кают-компании вместе с
