– Вряд ли, – ответил Генрих. – Кто она?
– Розамунда недолгое время пробыла при дворе, – пояснила Кейт. – Наследница из Камбрии Подопечная твоего отца.
– У моего отца было много подопечных, – ответил король.
Но ни одной с такими округлыми грудками и влажными янтарными глазами.
– Она была любимицей твоей сестры, до того как Маргарет уехала в Шотландию, – настаивала королева. – Твои сестра и бабушка убедили короля отдать ее в жены сэру Оуэну Мередиту. Они обручились при дворе и отправились на север в составе свадебного поезда Маргарет, но, не доезжая до Шотландии, свернули на дорогу, ведущую к их имению.
Сэр Оуэн Мередит! Да! Тот самый рыцарь, который приструнил его!
Король улыбнулся жене:
– У нее рыжие волосы, Кейт, любимая? Кажется, я припоминаю рыжеволосую девушку. Или брюнетку?
Он снова поморщился, притворяясь, будто ломает голову.
– Волосы у нее рыжевато-каштановые, а глаза – как тот янтарь, что привозят нам из дальних стран. Я всегда восхищалась ее истинно английской красотой. Бела, как сливки, румяна, как роза, что вполне подтверждает ее имя Розамунда.
– Да, теперь, кажется, вспомнил. Хорошенькая девочка, которая в четырнадцать лет дважды успела овдоветь.
– Верно! Это она. О, я так рада, что ты вспомнил ее! Я хотела пригласить Розамунду ко двору.
– Как, сердце мое, разве у тебя недостаточно фрейлин, чтобы потребовалось еще и общество леди из Камбрии? А что скажет ее муж? Я бы не хотел, чтобы ты куда-то уезжала без меня, – заявил король с широкой улыбкой.
Королева мило зарделась.
– О, Генрих, она снова овдовела. Ее бедное сердце разбито, ибо она любила сэра Оуэна и родила ему трех дочерей. Я крестная мать средней, хотя никогда ее не видела.
Заинтригованный, король поднял брови.
– Как это получилось, что ты так много знаешь о сельской девушке и даже стала крестной ее ребенка?
Иногда Кейт немало его удивляла, причем как раз в те моменты, когда он менее всего ожидал этого от нее.
Да, ничего не скажешь, ему еще многое предстоит узнать о жене.
– Мы переписывались, мой дорогой господин, почти с того времени, как она покинула двор. Ты и представить себе не можешь, как она была добра ко мне и как неизменно верна нашему дому. Розамунда Болтон – лучшая из женщин. И если я смогу облегчить ее горе, с радостью это сделаю. Пожалуйста, разреши ей приехать. Это будет таким подарком для меня!
– Разумеется, она может приехать, – заверил король, любопытство которого разгорелось еще сильнее, – но скажи, Кейт, в чем проявлялась ее доброта?
– Узнав о моих затруднениях, в то время как твой отец, упокой Господи его душу, – начала королева, благочестиво крестясь, – еще не решил, состоится ли наш брак, и постоянно спорил с моим родителем из-за приданого, Розамунда Болтон послала мне кошелек с деньгами. И не один. Дважды в год она делилась со мной чем могла. И пусть ее монет хватало всего на несколько дней, но она ни разу не нарушила данного слова. Как-то, по словам моего посланника, она продала молодого годовалого жеребца, чьим отцом был знаменитый боевой конь, и послала мне всю выручку. Леди Невилл, чей муж тоже хотел получить жеребца, подтвердила рассказ.
– Да будь я проклят! – потрясенно прошептал король.
– А ее милые письма были для меня таким утешением!
Она сообщала о своей жизни во Фрайарсгейте, беременностях, детях и о сэре Оуэне. В начале этого года она, как и я, потеряла дитя. Теперь же скорбит о муже. Ты видишь, Генри, я у нее в долгу.
Он кивнул. Как интересно! С чего бы это его Кейт заручилась столь несгибаемой верностью какой-то незнатной девчушки, которую почти не знала?
– Но как умер сэр Оуэн? Он был уже не молод, но и не настолько стар, – заметил король.
– Упал с дерева, хотя понять не могу, что он там делал.
Судя по словам Розамунды, ему было тридцать восемь лет.
– Можешь послать эскорт во Фрайарсгейт, чтобы проводил ее ко двору. И передай кошелек с деньгами и наказом купить тканей и сшить модные наряды, – великодушно разрешил король.
– О, Генри, ты так добр! – воскликнула Екатерина и, усевшись к нему на колени, стала покрывать лицо поцелуями. – И как я люблю тебя, мой дражайший повелитель.
Генрих Тюдор ухмыльнулся и, ответив на поцелуй, принялся ласкать груди раскрасневшейся от смущения и удовольствия жены.
Королевский гонец прибыл во Фрайарсгейт с увесистым кошельком и письмом от королевы с наказом для Розамунды купить красивые ткани и сшить платья, в которых не стыдно было бы показаться при дворе. Через полтора месяца ей предстояло отправиться в Лондон и взять с собой служанку.
– Но я не могу ехать! – воскликнула Розамунда.
