– Спасибо, – вымолвила она, снова оборачиваясь к гробу.
К вечеру приехал Ричард Болтон и незамедлительно взялся за племянницу, настояв, чтобы та поспала несколько часов, перед тем как возобновить бдение у гроба мужа.
– Какая польза будет дочерям, если ты заболеешь? – урезонивал он. – Не хочешь же ты, чтобы они попали в нежные руки Генри?
Она подчинилась, но вечером снова спустилась в зал, чтобы провести рядом с телом мужа последнюю ночь. В день похорон она немного вздремнула с утра, а потом в траурном платье вместе с одетыми в черное дочерьми присутствовала на похоронной службе. В маленькой церкви было полно народу. Многие плакали, а при виде Розамунды, сопровождавшей гроб на церковное кладбище, всхлипывания перешли в громкие рыдания. Сама госпожа не сдержала слез, когда гроб опускали в могилу, но едва на крышку упала последняя горсть земли, она, к ужасу присутствующих, потеряла сознание.
Ее отнесли в зал, где долго пытались привести в чувство, поднося к носу жженые перья. Открыв глаза, она оглядела взволнованные лица.
– Со мной все хорошо… – заверила она.
– Ты донельзя измучена, – отрезала Мейбл, – и на ногах не стоишь.
– Тебе следует лечь в постель, племянница.
– Только после поминального пира, – твердо заявила она. – Это мой хозяйский долг перед жителями Фрайарсгейта.
С ней не спорили, но когда ее и детей уложили в постель, Ричард и Эдмунд вместе с Мейбл и отцом Матой долго совещались в зале.
– Он не оставил завещания, – тревожился Ричард.
– Мы должны позаботиться о том, чтобы защитить ее от Генри и его сыновей, – вмешался Эдмунд. – Боюсь, дело дойдет до убийства, если Генри снова попытается захватить Фрайарсгейт. Он ни перед чем не остановится.
– В таком случае нужно составить завещание, – решил Ричард Болтон. – Генри не знает почерка Оуэна. Мы напишем то, чего наверняка хотел бы Оуэн для жены и детей, а ты… – он взглянул на отца Мату, – ты подпишешься именем Оуэна.
– Я?! – ахнул священник.
– Мы напишем, что Розамунде поручается следить за поместьем и дочерьми, а нам с тобой, в свою очередь, доверено приглядывать за ней. В случае нашей смерти она и ее дети становятся подопечными короля.
– Я должен подписаться за сэра Оуэна.? – повторил отец Мата.
– Да, – кивнул Ричард. – Я составлю документ от его имени, ты подпишешь и исповедуешься мне в своем грехе.
Я, разумеется, дам тебе отпущение. Мата.
Он лукаво подмигнул.
– Что ж, – заметил отец Мата, – давайте сейчас и приступим. Генри Болтон уже успел узнать о несчастье и самое большее послезавтра явится сюда. Еще нужно втереть грязь в пергамент, чтобы его состарить.
– Состарить? – недоуменно повторил Эдмунд.
– Не хочешь же ты, чтобы он казался совсем новеньким? – серьезно пояснил отец Мата. – Грязь придаст ему вид старого. Но может, у нас есть уже использованный пергамент? Это немало бы нам помогло.
Теперь уже он ухмылялся.
Ричард Болтон кивнул. На его тонких губах играла улыбка.
– Я предвижу твою блестящую церковную карьеру, Мата, – сухо заметил он, – Начнем, пожалуй.
Часть III
Англия, 1510-1511
ПРЕКРАСНАЯ РОЗАМУНДА
Глава 13
Король и королева наслаждались редкими мгновениями уединения в своих покоях. И хотя за дверью стояла стража, а в комнате рядом со спальней неустанно щебетали фрейлины, Екатерина и Генрих наконец-то смогли побыть вдвоем, пусть и недолго. Король искренне любил и почитал жену, но не мог устоять против хорошенького личика и острого ума и, несмотря на статус человека женатого, не отказывал себе в удовольствиях на стороне Но королева до сего времени не подозревала о его похождениях Король опасался расстраивать жену, зная ее деликатность и чувствительность.
Она уже потеряла одно дитя Поэтому он взял за правило проводить с Кейт полчаса каждый день. Она, благослови ее Господь, была рада уже тому, что муж рядом.
– Ты помнишь Розамунду Болтон из Фрайарсгейта? – спросила она мужа. На коленях ее лежал развернутый пергамент.
Король задумчиво нахмурил широкий лоб.
Еще бы ему не помнить ее!
Он жаждал уложить ее в постель, но какой-то чертов рыцарь из окружения отца не вовремя вмешался, успев к тому же прочесть принцу лекцию о недопустимости подобных поступков.
