словно цезура в гекзаметре, но чаще – простой как господь бог.
Несколько раз мне приходилось бывать у Кашука в гостях. В родных стенах он вёл себя гораздо проще, чем на людях. Любил выпить с гостем чашечку кофе, который сам же готовил в медной кофеварке.
Рабочий кабинет у Кашука был маленький, метров на шесть, не больше, – не иначе как бывшая кладовая, переделанная под филиал Парнаса. Три стены – от пола до высокого 'сталинского' потолка – густо заставлены книгами и завалены рукописями. Не представляю себе, как Кашук здесь работал. Для поэзии нужно дыхание, стихотворная строчка любит перспективу, а здесь сидишь, как в подлодке, в девятом отсеке, даже иллюминатора нет.
Как-то раз Юрий Иосифович достал с верхней полки толстую папку 'Скоросшиватель' и показал её мне.
– Это Гены Лысенко стихи, в основном, неопубликованные, – сказал Кашук с интонацией бывалого коллекционера. – А ты, Серёжа, чужие стихи хранишь?
– Зачем? – удивился я. – Они же не мои!
– Чудак, – Кашук покачал на ладони папку, словно бы определяя её вес. – Лет через двадцать этой папке цены не будет!
И бережно положил её на место.
Через пару лет часть стихов перекочевала из папки в большую статью Кашука о творчестве Г. Лысенко, опубликованную в 'Литературной учёбе'. Не всем эта статья пришлась по душе. На автора посыпались упрёки в искусственном принижении образа поэта, ставшего певцом рабочей темы, дабы получить возможность печататься. Кашук сдержанно отбивался.
Место Г. Лысенко в пантеоне приморских поэтов определило время. А Ю. Кашук отошел в лучший мир в январе 1991-го, прожив всего 53 года.
Сколь ясные погоды!
Да что это со мной?
Скатились мои годы
Жемчужиной скатной…
Вот, пожалуй, и всё, что я запомнил из его стихов. Много это или мало? Чтобы считать Кашука сильным поэтом, пожалуй что и маловато. А чтобы вспомнить его и себя на фоне потускневшего в памяти Владивостока, так в самый раз.
На НПС 'Альба' я проработал месяца три с небольшим. Сначала вахты мне нравились: ночами я вышагивал по палубе и представлял себя морским волком, вечным бродягой без роду и племени. Запах водорослей и мазута подстёгивал воображение. Мне представлялись то берега Таити, а то и сказочный Порт-о-Пренс, однажды вычитанный в какой-то книжке. Даже пьяные матросы с девицами, проскальзывавшие под покровом ночи в каюты, воспринимались мною как иллюстрации к романам Дж. Лондона и К. Станюковича.
А потом мне это всё надоело. Дожив до очередной получки, я снял летнюю кухню-времянку, обзавёлся железной кроватью и поставил на научно-исследовательском флоте большой жирный крест. Владивостокскую прописку я потерял, зато приобрёл гораздо большее, чем фиолетовый штемпель в паспорте – возможность передвигаться, не будучи привязанным к вахтенному журналу. Правда, снова возникла проблема с трудоустройством, но бывалые люди подсказали, где можно устроиться без прописки. На жизнь пошел зарабатывать грузчиком в продуктовый магазин, что по тем дефицитным временам было вполне разумно.
Нынешнее поколение о тотальном дефиците знает лишь понаслышке. А в семидесятые годы очереди были на всё подряд, от колбасы до автопокрышек. Народ роптал, но не сильно – в объёме тогдашней Конституции. Зато завмаги жили как боги – с покрышками и колбасой.
В ноябре я в очередной раз съездил в Москву на сессию. Билеты тогда стоили дёшево, за пятьдесят рублей можно было прокатиться в плацкартном вагоне от Владивостока до Москвы. А в декабре подумал, подумал, да и вновь подался на Сахалин. Тянуло меня на Остров!
Накануне отъезда я встретился с Кашуком.
– У тебя найдётся что-нибудь для альманаха 'Владивосток'? Листа на три?- спросил Юрий Иосифович за традиционной чашкой кофе. – Стихов как всегда. с избытком, а прозы нет.
– Есть сатирическая повесть, но, правда, ещё не законченная, – отвечал я, мысленно перетряхнув свой скромный прозаический багаж.
– Можно и сатирическую. Как допишешь – пришли мне, я посмотрю. Попробую протолкнуть, – обнадежил Кашук.
На этом мы и расстались, как оказалось – навсегда.
(конец первой части)
1 – Виктор Николаевич Ксенофонтов (1951-1991 г.г.) – сахалинский поэт, журналист.
2 – Сергей Савельевич Колчанов (1950 – 2005 г.г.) – журналист, сотрудник газеты 'Знамя коммунизма', позже – собственный корреспондент газеты 'Тюменская правда', директор телестудии 'Радуга' (г. Радужный).
3 – Григорий (Грицько) Чубай (1949 -1982 г.г.) – поэт львовского андеграунда 70-х годов.
4 – Константин Яковлевич Лагунов (1924 – 2001 г.г.) – тюменский прозаик, в 70-80-е годы – секретарь Тюменской писательской организации.
5 – Альфред Генрихович Гольд (Гольденберг) 1939-1997 г.г. – тюменский поэт, журналист.
6 – Булат Валикович Сулейманов (1938 -1991 г.г.) – татарский поэт, переводчик.
7 – Иван Александрович Белоусов (1933-2000 г.г.) – поэт, в 70-80-е годы – секретарь Сахалинской писательской организации.
8 – Борис Петрович Репин (1923-1994 г.г.) – поэт, участник Великой Отечественной войны. Автор сборников стихов 'Звезды над бруствером', 'Ветер атаки', 'Зарницы памяти' и др.
9 – Анатолий Алексеевич Дёшин (1926-2010 гг.) – детский поэт, Заслуженный работник культуры РФ.
10 – Анатолий Самуилович Тоболяк (Прицкер), 1936-2001 гг. – сахалинский прозаик, автор повестей 'История одной любви', 'Невозможно остановиться' и др. В 1998 году эмигрировал в Израиль.
11 – Юрий Иосифович Кашук (Полищук), 1937-1991 г.г. – приморский поэт и публицист, автор книги 'Месяцеслов'
12 – Геннадий Михайлович Лысенко (1942-1978 гг.) – приморский поэт, автор сборников 'Проталина','Листок подорожника'.
