Однако в послевоенные годы в СССР была развернута политическая борьбо с космополитизмом. В результате этого и по указанию свыше подлинный планер Лилиенталя из залов Аэромузея был выброшен во двор, где пролежал под снегом в течение нескольких месяцев, а затем в уже очень плохом состоянии перевезен в музей Н.Е. Жуковского, в то время еще находящийся в стадии организации. Один из ближайших учеников Н.Е. Жуковского – Главный конструктор Андрей Николаевич Туполев, узнав об этом, приказал провести немедленную реставрацию планера. Работы по восстановлению планера Лилиенталя были проведены в Опытном конструкторском бюро А Н. Туполева в 1956 году под руководством Н.Н. Буракова (рис. 15). Восстановленный планер Лилиенталя, как редчайший экспонат, был выставлен для всеобщего обозрения (рис. 16).
В.Ф. Гладкий
У ИСТОКОВ,
Созданная немцами во время Второй мировой войны баллистическая ракета дальнего действия 'Фау-2' не оправдало надежд нацистов Весьмо дорогостоящее 'оружие возмездия' на деле нанесло больший ущерб самой Германии, чем ее противнику. Потому США и его западные союзники сочли такой класс боевых летательных аппаратов неэффективным. И лишь Россия увидело для него какую-то перспективу и приступила втайне к совершенствованию конструкции указанной ракеты.
Как известно, после капитуляции Германии в мае 1945 г. в ее промышленные центры по заданию Государственного комитета обороны направились группы руководящих сотрудников различных министерств, переодетых в военную форму, с целью выявления тех достижений немцев, которые следовало бы заимствовать в качестве репараций. Сравнительно большой десант таких 'профсоюзных' офицеров высадился и на их ракетной базе.
Поскольку успехи немцев в создании жидкостных реактивных двигателей были на порядок выше, чем у нас, перед ними поставили задачу воспроизводства этих двигателей и всех оснащаемых ими летательных аппаратов. В частности, зенитных ракет ('Вассерфаль', 'Рейнтохтер' и 'Шмиттерлинг'), самолета-снаряда дальнего действия Фау-1 и ракеты дальнего действия баллистического типа (БРДД) Фау- 2.
Специалисты МАП быстро выяснили, что сдавшиеся американцам создатели указанных машин во главе с Вер- нером фон Брауном прихватили с собой все материалы по технологии их проектирования, а также оборудование сверхзвуковых аэродинамических труб, без которых невозможно было решать проблемы устойчивости движения и прочности конструкции ракет. Так как для сооружения таких труб требовался не один год, министр авиапрома М.В. Хруничев не захотел рисковать. И согласился заняться воспроизводством только дозвуковой крылатой ракеты Фау-1. К тому же руководители ЦАГИ и ВВС не усматривали никаких перспектив у БРДД. Даже фон Браун считал, что будущее принадлежит крылатым ракетам.
Самолетчики легко убедили первого зама министра вооружения В.М. Ряби- кова в том, что все сверхзвуковые ракеты являются в сущности снарядами, ибо движутся по траектории, подобной траектории артиллерийских снарядов. Рябиков уговорил своего министра Д.Ф.
Устинова, что эта тематика даст перспективу отрасли и возможность сохранить в ней крупный артиллерийский завод № 88 в подмосковных Подлипках, переведенный к тому времени на выпуск буровых установок и нефтяных насосов. Его поддержали директор этого завода А.Д. Калистратов и главный конструктор П Н. Костин. Не возражало и главное артиллерийское управление (ГАУ) министерства вооруженных сил.
Тогда Устинов совместно с Хруничевым и секретарем ЦК партии Г.М. Маленковым приступили к подготовке соответствующего постановления правительства по организации работ в стране в области реактивного вооружения. Не дожидаясь его выхода, 30 ноября 1945 г. Устинов издал приказ о создании на заводе № 88 специального КБ (СКБ) по ракетной технике в составе 300 человек и подчинении его Костину. Естественно, что все руководящие должности в его отделах, образованных по каждой машине, подлежавшей воспроизводству, заняли сотрудники КБ завода. Начальником отдела БРДД Костин поставил Лапшина.
К моменту окончания согласования указанного постановления в СКБ доставили части корпуса Фау-2 и найденные в Германии чертежи ее узлов, которые подлежали переизданию. Машине присвоили название Р-1 и засекретили ее (скрывая сам факт преобразования завода в ракетный центр), а большую группу конструкторов СКБ направили на стажировку в Германию.
Согласно постановлению на базе завода создавался институт НИИ-88. Министерство вооружения (MB) становилось головным по всем реактивным снарядам с жидкостными реактивными двигателями, а МАП – по реактивным самолетам-снарядам. На МАП возлагались также работы по жидкостным двигателям для БРДД и производству аэродинамических исследований. В порядке помощи MB в части освоения новой отрасли техники из МАП переводились 20 специалистов, в основном, из НИИ-1. 13 мая 1946 г. это основополагающее постановление подписал председатель Совмина И.В. Сталин с указанием считать 'работы по развитию реактивной техники важнейшей государственной задачей и обязать все министерства и организации выполнять задания по реактивной технике как первостепенные'. Контроль за исполнением постановления возлагался на Спецкомитет по реактивной технике при Совмине, председателем которого стал Маленков.
Таким образом, в нашей стране изначально судьба ракетной техники оказалась в руках не ВВС и авиационных фирм, а ГАУ и заводов MB, что, несомненно, отразилось на темпе ее развития. Артиллеристам намного труднее было решать те проблемы, от которых ушел МАП. Они их и не видели!
Костин, к примеру, лишь улыбнулся, услышав, что его КБ не сможет работать без сверхзвуковой аэродинамической трубы. Поручил своему инженеру Л.Б. Вильницкому срочно подготовить проект последней. Тот добросовестно изучил всю имевшуюся техническую литературу по данной проблеме и представил соответствующую объяснительную записку, в которой указывал на необходимость сооружения огромных воздуходувок (как для домны) и мощной электрической подстанции. Глянув на выводы этой записки, Костин с возмущением вернул ее: 'Ты в своем уме? Ты же, видимо, перепутал ватты с киловаттами'. Робкие оправдания Вильницкого, что все делал по книжкам, его не успокоили.
Когда в июне я переступил порог СКБ, в его составе находился только один человек – Антипин (доцент лесотехнического института), который считал, что Фау-2 не снаряд и не 'жестянка', как окрестил ее Костин, а летательный аппарат. И что ее конструкция сделана не с артиллерийскими, а с авиационными запасами прочности, обеспечение которых не под силу конструкторам СКБ. Костин дал ему добро но организацию (общего для всех отделов) расчетного бюро с группами аэродинамики, прочности, двигателей и устойчивости движения ракет. Шли в эти группы лишь зеленые молодые специалисты, искавшие невспаханные целинные участки. Мне Антипин доверил вопросы прочности конструкции и направил на стажировку не в Германию, а в ЦАГИ. Заместитель начальника ЦАГИ А.И. Макаревский предоставил мне возможность ознакомления с технологией отработки прочности самолетов и разрешил переправить в СКБ все заинтересовавшие меня труды своего института. Понимал, что ему придется как-то помогать нам ( не только в области аэродинамики) до создания соответствующих научных отделов в НИИ-88.
А комплектация этих научных отделов протекала вяло – им требовались квалифицированные специалисты, а уволиться тогда по собственному желанию никто не мог. Техническое управление MB вынуждено было передать решение этого вопроса кафедрам механико-математического факультета МГУ, которые практически занимались только фундаментальными проблемами аэродинамики и прочности и не имели представления о задачах, волновавших конструкторов.
Устинова это обстоятельство не беспокоило. Его заботили прежде всего трудности, связанные с воспроизводством немецких машин. Он счел целесообразным возложить всю ответственность за их
