индивидуалистическая идеология свободного предпринимательства. Подавляющее большинство их в послевоенный период уже не тешили себя мечтами об экономической независимости в условиях капиталистической действительности, вместе с тем многие еще сохраняли иллюзии о возможности полной независимости в области науки и идеологии. Материальное благополучие большинства ученых, политика заигрывания с ними со стороны властей поддерживали впечатление, что в университетах и научно- исследовательских центрах они 'как у себя дома', занимают положение полновластных хозяев. По мере укрепления позиций монополистического капитала иллюзии о 'научном нейтралитете' быстро рассеивались, и большинство ученых, в том числе и в области гуманитарных и социальных наук, стали активно отстаивать интересы господствующих классов.
С установлением в 1958 г. режима Пятой республики правительственная политика в области науки и университетского образования существенно изменилась. Цель этой политики состояла в том, чтобы ликвидировать какие бы то ни было последствия Народного фронта и движения Сопротивления в сфере высшего образования и науки, подчинить экономически работников этой сферы, оплачивая умственный труд лишь в той мере, в какой он отвечает интересам монополий. Последовательная реализация этой цели нашла выражение в создании технократических организаций типа Генеральной дирекции научно- технических исследований и в непосредственной постановке правительством определенных задач перед гуманитарными и социальными науками. Последнее достигалось главным образом посредством формирования научных подразделений для целевой реализации утвержденных тематических программ, а также практикой финансирования научных исследований. 'Американизация' условий научно- исследовательской работы способствовала усилению конформистских настроений среди научной интеллигенции. Отбросив окончательно ширму 'научного нейтралитета', она становилась неотъемлемой частью государственно-монополистической системы. Либерально-буржуазные и радикально- демократические критерии нравственности и социального поведения, которых придерживались многие ученые поколения Народного фронта и движения Сопротивления, выглядели уже анахронизмом. Системе усиливающегося социального принуждения, тому фактическому положению 'винтиков' капиталистической машины, в котором оказались представители 'свободных профессий', в большей мере соответствовала позиция трезвого приспособления к буржуазному обществу и 'обоснованного' отказа от участия в борьбе за социальные и политические преобразования [2].
Каждая из этих противоположных тенденций нашла отражение в 'Анналах'. В первые послевоенные десятилетия здесь не только сохранились, но и получили дальнейшее развитие прогрессивные традиции, заложенные М. Блоком и Л.Февром. Это можно объяснить тем, что они хотя и не соответствовали общей идеологической линии буржуазии, но и не вступали какое-то время в острое противоречие с ее политикой в условиях определенной демократизации общественной жизни в послевоенной Франции. Кроме того, сами историки, объединившиеся вокруг 'Анналов', пытаясь приспособить историческую науку к стремительно меняющемуся миру, руководствовались во многом реалистическими взглядами, далеко не всегда совпадавшими с политикой правящих кругов. Однако со временем позиция политического нейтралитета, которой придерживалась школа 'Анналов', вступила в прямой конфликт с интересами крупного капитала. Этим интересам противоречили и научная ориентация школы, и ее растущее влияние на научную и студенческую молодежь не только во Франции, но и в других капиталистических странах. Повышенное внимание историков этой школы к социально-экономическим процессам, реалистичное изображение отдельных сторон исторической действительности грозили увести молодое поколение из-под влияния традиционного неопозитивизма и идеализма к чему-то, что в представлении противников 'Анналов' граничило с марксизмом. В 40-60-х годах отношение монополистической буржуазии к 'Анналам' выразилось в двух, казалось бы, противоположных явлениях - мощной идеологической атаке справа и не менее мощных финансовоэкономических и организационных усилиях крупного капитала интегрировать 'бунтарей' в буржуазно-респектабельный истэблишмент Пятой республики.
Первыми атаку на прогрессивные тенденции во французской буржуазной историографии начали правофланговые западногерманского реакционного историзма во главе с поборником идеографического метода в историографии Герхардом Риттером. Не ограничиваясь выступлениями в печати, они стали использовать для борьбы против 'Анналов' любые международные научные форумы. Уже на первом после второй мировой войны конгрессе историков, созванном Международным комитетом исторических наук в 1950 г. в Париже, Г.Риттер заявил, имея в виду тенденции, подобные анналовским: 'Там, где марксистское мышление (прямо или косвенно, сознательно или непреднамеренно) берет верх, там соотношение государства и культуры сильно затмевается структурными отношениями экономической и социальной жизни, исходя из которых в основном должна 'объясняться' политика...'[3] На Бременском съезде западногерманских историков в 1953 г. представители реакционного историзма уже вполне определенно выразили свое политическое и методологическое кредо по отношению к этому направлению в историографии: 'Опасность направления 'Анналов' ясна: оно полностью пренебрегает политической историей'[4].
Свои окончательные выводы по этому вопросу Г.Риттер сформулировал в 1955 г. в одном из отчетов о Римском конгрессе историков. 'Склонность к односторонне социологической и экономической трактовке истории и внутреннее отчуждение по отношению к политической истории, к жизни государства вообще, чрезвычайно опасное именно в нашу эпоху, распространяются прежде всего во французской историографии. Как может Запад,-сокрушался Риттер,-утвердиться в своем духовном своеобразии перед лицом советской системы, если он сам утрачивает уверенность в своей оценке значения социально- экономических мотивов общественной жизни, т.е. если он сам подвергается опасности - сознательно или бессознательно — скатиться к марксистскому ходу мыслей?'[5] Это выступление Риттера уже похоже на окрик, на требование к 'Анналам' не объяснять мир, а спасать то, что еще осталось от него в руках буржуазии. У Риттера нашлось много союзников в западногерманской историографии. В 50-60-х годах атаки на школу 'Анналов' справа вели X.- О. Зибург, Т. Шидер, Е. Питц и др.[6]
В самой Франции выступления против школы 'Анналов' в послевоенный период разворачивались в несколько ином направлении. Если представители западногерманской реакционной историографии со свойственной им грубой прямолинейностью расставляли точки над 'i', имея в виду прежде всего политический аспект проблемы, французская реакция действовала тоньше, не всегда называя прямо своего противника. Она сосредоточила внимание на гносеологических проблемах исторической науки. Нужно было прежде всего развеять те представления о социальной значимости исторической науки, о ее познавательных возможностях, которые сложились в широких кругах французской интеллигенции в результате 'битв за историю' М. Блока и Л. Февра.
Еще в 1938 г. вышла книга известного французского социолога и политолога Р.Арона 'Введение в философию истории' с многозначительным подзаголовком 'Очерк о пределах исторической объективности'[7]. В этой книге, написанной с позиций объективного идеализма, Р.Арон отстаивал и развивал идеи Дильтея, Риккерта и Вебера, пытаясь доказать, что прошлое в целом непознаваемо, что нет реальности, независимой от науки, что предметом истории могут быть только единичные, отдельно взятые факты. История представлялась им как не связанные между собой отдельные фрагменты; любые попытки введения в историческую науку понятия детерминизма Арон рассматривал как мифотворчество[8]. Главное назначение 'Введения в философию истории' Р.Арона состояло в том, чтобы дискредитировать историю как науку, способствовать, как говорил он сам, 'германизации французской философии истории', т.е. утверждению в ней идеографического метода. Внешние и внутренние события последующих лет- мюнхенский сговор, начавшаяся вторая мировая война, поражение Франции, антифашистское движение Сопротивления — ослабили общественный резонанс 'антианналовского' трактата Арона. Но его эстафету подхватили после войны духовные последователи этого крупнейшего современного философа- идеалиста.
Одним из первых в послевоенный период попытался развить взгляды Р.Арона на историю А.- И.Марру,который является внастоящее время самым видным представителем идеалистической клерикальной историографии во Франции. В 1954 г. он опубликовал работу 'Об историческом знании', основными установками которой были доведенный до крайности релятивизм, отрицание исторических закономерностей, обоснование субъективности исторического знания. 'История неотделима от историка'[9] таков главный смысл книги А.-И.Марру.
'Критическая философия истории', от имени которой выступали Р.Арон и А.-И.Марру, стала в
