'Анналов'. Словом, содержание первых двух работ не дает оснований для вывода о преимуществах интересующего нас направления во французской историографии. Даже говорить о размежевании позиций, исходя из этих публикаций, можно лишь условно.
Совсем иная картина открывается в работе 'Исторические исследования во Франции с 1940 по 1965 г.'. Основа этой работы и ее суть — три 'кита' французской историографии 40 — 60-х годов - Ф. Бродель, Э.Лабрусс и П.Ренувэн. Если учесть, что П.Ренувэн лишь в начале 50-х годов в какой-то мере противостоял 'Анналам' со своей 'политической историей', а в дальнейшем их позиции все больше сближались на анналовской основе, что Э.Лабрусс еще на Римском конгрессе историков в 1955 г. 'сознательно' отмежевался от марксистско-материалистического понимания истории, как это с радостью констатировал Г. Риттер [30] (этого понимания, надо добавить, он никогда последовательно и не придерживался), и после этого довольно заметно интегрировался в школу 'Анналов', можно с достаточным основанием рассматривать указанную работу как монолитную в своей основе[18]. Если же при этом иметь в виду, что она издана Французским комитетом исторических наук, то середину 60 -х годов можно считать кульминационной точкой в истории 'Анналов'.
В подтверждение этого можно привести и другие факты. Финансовые возможности и материальная база VI Секции позволили значительно расширить подготовку соискателей ученых степеней и издательскую деятельность. Если с 1929 и до 1946 г. основанное М. Блоком и Л.Февром направление было представлено лишь 'Анналами экономической и социальной истории', то в 50-60-х годах 'семейство' анналовских журналов значительно увеличилось. Стали выходить 'Etudes rurales', 'Cahiers d'études africaines', 'L'Homme: Revue franqaise d'anthropologie', 'Cahiers du monde russe et soviétique', 'Communications' и др. Более щедрые субсидии по сравнению со стипендиями аспирантам в системе университетов привлекали способную молодежь к школе 'Анналов'. Постепенно она оттесняла на второй план старые университетские центры и по количеству публикаций, и по тематике исследований. Все чаще соискатели ученых степеней во Франции предпочитали выбирать проблематику VI Секции. Уже в 1961 г. в 'Ревю историк' было отмечено, что 41% докторских диссертаций и столько же дипломных работ представляют собой исследования в области экономической и социальной истории, и делался вывод о триумфе новых тенденций [32].
Однако утверждение доминирующего положения 'Анналов' во французской буржуазной исторической науке определялось не столько количественными показателями, сколько умением Ф. Броделя объединить вокруг 'глобальной' проблематики своей школы и в рамках VI Секции целое созвездие талантов, среди которых можно выделить таких крупных ученых, как Пьер Губер, Жорж Дюби, Шарль Моразе, Жорж Фридман, Робер Мандру, Жак Ле Гофф и многие другие. Во всех направлениях деятельности VI Секции принимали участие и такие виднейшие представители французской науки, которых, как, например, Э.Лабрусса, Ж.Лефевра, П.Ренувэна, практически невозможно рассматривать вне школы 'Анналов'. Тесное сотрудничество на базе VI Секции установилось между 'Анналами' и такими учеными, как Л.Альтюссер, П.Вилар, К.Леви-Стросс[33], чьи политические убеждения и научные взгляды по многим вопросам существенно расходились с анналовскими.
В 60-х годах значительно возрос интерес к школе 'Анналов' в зарубежной историографии. Переводы работ М.Блока,Л.Февра, Ф. Броделя и других историков на многие языки, зарубежные командировки наиболее видных французских историков и их выступления в крупнейших университетах мира, стажировка на базе VI Секции большого количества молодых ученых различных стран-все это способствовало тому, что в 50-60-х годах далеко за пределами Франции заговорили о 'феномене' 'Анналов', у них появились последователи, им были посвящены многочисленные публикации и специальные исследования в странах Европы и Америки[19].
В марксистской историографии одним из первых в послевоенный период критический анализ трудов историков школы 'Анналов' предпринял Ж. Брюа в конце 40-х годов [39]. С тех пор во Франции, в ряде других стран, в том числе и в Советском Союзе (о чем мы уже говорили во введении), была создана обширная марксистская литература об 'Анналах'.
Несомненные успехи 'Анналов', превращение их в доминирующее направление во французской буржуазной историографии ощущали и сами историки этой школы. Очевидно, именно это обстоятельство побудило Ж. Глениссона закончить свой и без того в целом весьма оптимистический обзор состояния французской историографии на 1965 г. на самой высокой ноте, в исключительно мажорном тоне. 'Сегодня,—писал он,-надо ли это повторять?—неоспоримый триумф той исторической концепции, самыми активными поборниками которой были 'Анналы', почти не оставляет места для враждебных или даже просто отличных от нее тенденций. Фактически нет больше битв в единой семье историков. Периодические издания типа 'Revue historique', продолжая заметно отставать от передовых позиций 'Анналов', тем не менее предоставляют свои страницы проблемам методологии и не препятствуют необратимому движению. Что касается позитивистской истории, то, хотя она и продолжает оставаться мишенью для критики и объектом сарказмов, проклятия в ее адрес носят теперь скорее ритуальный характер, она воспринимается как огородное чучело, которое уже давно выброшено из настоящего времени. Оказались отвергнутыми и любые притязания философии, которая усилиями таких, например, ученых, как А.· И. Марру, сосредоточивает внимание на 'анализе логических структур исторического знания' и которую после Р. Арона принято называть 'критической философией истории'. Вот если бы еще не существовало историков- марксистов, которые периодически докучают и сеют распри, позволил себе помечтать Ж. Глениссон, наступило бы вообще полное успокоение и воцарилась бы обстановка примирения и согласия, которая еще 15 лет назад могла показаться невероятной [40].
Идиллия, достойная умиления! Но, как мы увидим далее, она оказалась недолгой. Уже в то время, когда Ж. Глениссон выражал столь радужные надежды, над 'Анналами' начали сгущаться тучи осложнений. И не только историки-марксисты оказались причастными к тому, что было нарушено их почивание на лаврах. Сама историческая концепция, триумф которой в 'Анналах' еще не успели как следует отпраздновать, неожиданно для ее создателей дала такие внутренние трещины, которые вскоре сделали ее непригодной в качестве 'парадигмы' для этого историографического направления. Пришлось начинать все сначала.
Но прежде чем говорить об этом, необходимо выяснить, какие дефекты были заложены в самом проекте сооружения, на возведение которого были затрачены огромные усилия и которое тем не менее уже к концу 60-х годов, не выдержав испытания в новых условиях, начало разрушаться.
2. Историко-социологическая концепция Ф. Броделя
Среди наиболее важных проблем, находящихся в настоящее время в центре внимания буржуазной историографии, нет, пожалуй, такой, которая бы в той или иной форме не затрагивалась или не получила обоснования в работах Ф. Броделя[20]. Все эти проблемы можно объединить общим понятием 'история': история как прошлое человеческого общества, как процесс исследования этого прошлого и как итог исследования, или как совокупность суждений историка о прошлом человеческого общества. В числе этих проблем можно назвать, например, такие, как история событий и история структур, история стран (или обществ) и история цивилизаций, соотношение структурно- функционального и генетического подходов, история изменений и история постоянств, соотношение социального времени и пространства и многие другие. С именем Ф. Броделя связывают окончательное утверждение заложенного уже в трудах М. Блока нового типа исторической рефлексии, существенно отличающегося от таких, как прагматический, генетический, логический и диалектический [42]. В еще более широкой постановке вопроса творчество Броделя и его исторической школы рассматривается в связи с кризисом современной буржуазной историографии: что представляет собой 'броделевский' этап развития 'Анналов'один из многочисленных симптомов этого кризиса или же удачную попытку выхода из него?[43] Видимо, нет нужды говорить, насколько важное значение все эти проблемы имеют для историографического анализа. Кроме того, в общем контексте данной работы самостоятельное значение приобретает вопрос о месте и роли творчества Броделя в общей эволюции школы 'Анналов': в какой мере его можно рассматривать как логическое продолжение предшествующего этапа, есть ли различия между историческими концепциями М. Блока и Ф. Броделя и, если есть, то какова их роль, как из этих различий
