специфической реальности, как история, путем то заимствования пригодных лишь для физики и биологии моделей, то приписывания фактам человеческой действительности свойств извечных структур, то использования таких технических приемов исследования, которые опережают имеющиеся в настоящее время возможности [115].
4. От методологии социально-экономической истории к идеологии антиреволюционности
В пятидесятилетней истории представленного 'Анналами' направления французской буржуазной историографии мы попытались выделить три основных этапа, в рамках которых происходили наиболее существенные изменения в представлениях о предмете исторической науки, в исследовательской проблематике и методах научного анализа. Общей тенденцией эволюции этого историографического направления стало последовательное отдаление от принципов целостности, закономерности и прогрессивной направленности исторического процесса. Производительная деятельность как стержень всех процессов становления и развития человеческого общества и как объект исторического наблюдения с каждым очередным этапом в развитии 'Анналов' все в большей степени улетучивалась из поля зрения историков этой школы. Вследствие этого в их работах получили широкое распространение спекулятивные положения о причинах и характере социальных изменений, об основных рубежах в истории человеческого общества, о роли народных масс. Весьма показательно, что утверждение в анналовской исторической литературе апологетических концепций социальной эволюции, неспособности масс к революционному творчеству происходило параллельно расширению и углублению революционного процесса в мире, все более активному вовлечению в него широчайших масс. Уже сам по себе этой факт противоположной направленности развития историко-социальной реальности и ее теоретической интерпретации в трудах историков школы 'Анналов' является красноречивым показателем реакционной сущности социальных функций буржуазной историографии в современном обществе. В наиболее концентрированном виде эта сущность проявилась в современной трактовке буржуазными историками вопроса о роли социальной революции в историческом процессе.
'Социология революции' уже давно стала одним из ведущих направлений буржуазного обществоведения [116]. Однако путь 'Анналов' к этой теме был необычным. В ходе борьбы с 'событийной', 'повествовательной' историей, как об этом уже говорилось, они отнесли и революции к разряду кратковременных 'событий', якобы недостойных специального изучения. В течение долгого времени внимание 'Анналов' было сосредоточено на исследовании 'глубинных' процессов социально-экономической и духовной жизни, на явлениях 'большой продолжительности'. Во всей анналовской научной продукции не оказалось ни одной монографии, посвященной собственно революциям. Лишь в середине 60-х годов в 'Анналах' заговорили о необходимости возврата к 'событию' и проблемы социальной революции обрели здесь 'права гражданства'. Поворот этот объясняется, на наш взгляд, двумя основными причинами. Первая из них — это современная общественная практика : в эпоху бурных социальных потрясений стало уже невозможно ограничиваться лишь сооружением стратегических плацдармов, пришлось осуществлять и тактические маневры с целью повышения роли буржуазной исторической науки в сегодняшней политике. Вторая причина кроется в современном состоянии самой этой науки. Историки 'Анналов', как им казалось, были уже способны 'обуздать события', т.е. дать им такую интерпретацию с позиций 'большой продолжительности', которая бы лишила эти события их социальной значимости и опасной для буржуазного общества революционной направленности. Характерна в этом отношении помещенная в трехтомнике 'Заниматься историей' статья под названием 'Возврат к событию'. Ее автор П. Нора отмечает, что историки-позитивисты хотя и испытывали на себе давление современных событий, но были не в состоянии ими овладеть, поскольку не могли оценить их возможных последствий. В силу этого они, обосновывая возможности исторической науки, объявляли современность вообще не поддающейся научному объяснению. В наши же дни буржуазная историография, отрицая значительность 'события' и растворяя его во 'всеобъемлющей' истории, во всем многообразии глубинных процессов и явлений, возвращает 'событие' как объект наблюдения исторической науки, но это уже другое, не самодовлеющее событие; вместе с этим становится возможной и собственно современная история [117].
'Возврат к событию' в современных 'Анналах' сопровождался выражением откровенной враждебности и крайнего раздражения в отношении фактов социальной активности и революционной борьбы народных масс. Это наглядно проявилось уже на примере реинтерпретации истории Великой французской революции.
Рассмотрим этот вопрос подробнее.
М.Блок и Л.Февр, как уже говорилось, непосредственно проблемами истории французской буржуазной революции не занимались. Тем не менее на всем протяжении первого периода 'Анналов' эта тема в самом журнале была довольно широко представлена статьями Ж.Лефевра, учеников и последователей А.Матьеза, а также рецензиями Л.Февра и секретаря редакции журнала П.Лейо на новейшую литературу по истории революции [118]. Во всех этих публикациях поддерживалась и развивалась социальная интерпретация французской революции, по определению А.Собуля, 'классическая' концепция ее истории [119]. Революция рассматривалась как антифеодальная по своей направленности и буржуазная по характеру; признавалась выдающаяся роль народного движения в ее истории; позитивно оценивался якобинский этап революции.
В период с середины 50-х до середины 60-х годов в 'Анналах' уже довольно четко определился поворот в оценке этого события от про- к антиреволюционности. Ф. Бродель в отличии от Л. Февра не уделил революции ни строчки на страницах руководимого им журнала. Он не скрывал, что его раздражают повышенное внимание отдельных исследователей к этой проблеме. 'История не может постоянно обращаться к хронике французской революции'[120],-писал он. Для Броделя революции - это 'фейерверки', 'катастрофы'; не затрагивая глубинных явлений истории человечества, они способны произвести лишь временный и сугубо отрицательный эффект на судьбы людей. Вся история человечества воссоздавалась Броделем таким образом, что в ней просто-напросто не оставалось места для социальных революций. По существу в этом и заключалась его концепция революции, вернее антиреволюции: истинная история, согласно Ф.Броделю,—это эволюция многовековых экономических, социальных и духовных структур, она остается неподвластной таким кратковременным и поверхностным событиям, какими являются революции. Оставалось лишь довести эту концепцию до логического завершения—обратиться непосредственно к истории революций и показать феерический, негативный характер этих событий. Сам Ф. Бродель этим не стал заниматься; конкретно-историческое выражение антиреволюционная концепция получила в работах его учеников.
В начале 60-х годов такие историки 'Анналов', как П.Шоню, Ф.Крузе, Ф.Моро, Ш.Моразе, Ф.Фюре и другие, с разных сторон вплотную подошли к полной реинтерпретации французской революции[56]. Они выступили против 'традиционной' концепции, согласно которой эта революция явилась важнейшей вехой при переходе от феодального общественного строя к буржуазному, и положили начало 'ревизионистскому', как его квалифицировали французские марксисты, направлению в буржуазной историографии, которое в настоящее время наиболее активно борется с марксистской концепцией революции.
Ревизия наиболее фундаментальных завоеваний всей прогрессивной историографии в области изучения истории французской революции началась с пересмотра отдельных проблем. Вначале Ш.Моразе в одной из своих работ [122] попытался дать 'новую' трактовку вопроса о месте и роли буржуазии и дворянства в предреволюционном французском обществе. Он представил положение дел так, что в сфере экономики и идеологии 'передовые' позиции якобы занимало дворянство, а буржуазия была 'робкой и слабой'. По существу такие же взгляды по этому вопросу отстаивал и Ф.Моро [123]. В работах Ф.Фюре опровергалось положение о противоположности аристократической и буржуазной идеологий во Франции перед революцией [124], а также развивалась идея несовместимости с буржуазной революцией народного движения и его враждебности прогрессу [125]. П.Шоню и Ф.Крузе сосредоточили внимание на экономических проблемах. Французская революция предстала в их публикациях как 'гнусная авантюра', нарушившая ритм экономического роста во Франции, начавшегося в первые десятилетия XVIII в. Эти
