авторы противопоставили французской революции, которую они квалифицировали как 'реакционное брожение мелкого люда', 'технологическую революцию'—единственно достойную, по их мнению, называться революцией [126].
С 1965 г, на Великую французскую революцию развернулась атака по всему фронту, которая упорно продолжается и поныне. Начало было положено публикацией двухтомной работы Ф.Фюре и Д.Рише, которую они назвали 'Революция'[127]. Затем эти же авторы развили свои взгляды в ряде статей [128]; их поддержали другие историки 'Анналов'[129]. К проблемам французской революции проявили повышенный интерес буржуазные философы, социологи [130].
Книга Ф. Фюре и Д. Рише — это первая за все время существования 'Анналов' специальная работа по истории Великой французской революции. Она была широко разрекламирована во Франции и уже в 1972 г. переиздана. К настоящему времени эта работа переведена на английский и немецкий языки. Ф.Фюре и Д. Рише не являются специалистами в области истории французской революции, их работа не подкреплена специальными исследованиями; по своему характеру она представляет собой скорее публицистическое, нежели научное, произведение, основные идеи которого проистекают из общественных условий и политической борьбы в современной Франции. Главная цель этой работы остается всецело в русле основной задачи 'Анналов': на основе познанного прошлого дать объяснение настоящему. Ф.Фюре и Д.Рише конкретизировали эту задачу в попытке дать такое объяснение революционным событиям во Франции конца XVIII в., которое бы укладывалось в современные анналовские концепции отрицания существования классов и классовой борьбы.
'Революция' Ф. Фюре и Д. Рише вызвала острую идеологическую дискуссию, в ходе которой были затронуты и многие историографические проблемы. С опровержением концепции Ф. Фюре и Д. Рише выступили крупные современные исследователи истории Великой французской революции—французские историки-марксисты А.Собуль и К.Мазорик [131] и советские ученые А.З.Манфреди А. В.Адо [132].
Основная идея работы Ф. Фюре и Д. Рише заключается в двух положениях: первое—это совпадение, или столкновение (télescopage), начиная с 1789 г. трех автономных и одновременных течений - революции 'элиты', т. е. либеральных дворян и буржуа, крестьянской революции и революции городских санкюлотов; второе—отклонение, 'занос' (dérapage) революции, в особенности на ее якобинском этапе. Оба этих положения взаимообусловлены; первое из них если не прямо, то опосредованно затрагивает некоторые проблемы методологии исторического исследования, истоки второго всецело уходят в область идеологии и политики. Вряд ли нужно уточнять, какое из этих положений является главным, в конечном счете предопределившим и само появление работы Ф.Фюре и Д.Рише, и все их наиболее важные построения. Стремление авторов найти 'новые' способы прочтения истории французской революции, их страстное желание во что бы то ни стало развенчать 'якобинскую историографию' этого события настолько их увлекли, что они перестали уже замечать рамки рационального. Не исключено, однако, что их 'поиск' был предопределен заранее. Во всяком случае, знакомство с работой Ф. Фюре и Д.Рише не дает оснований усомниться в оценках тех историков, которые сделали вывод об антимарксистской, антикоммунистической и антинародной предвзятости этих авторов [133].
В чем же смысл и каково значение двух указанных положений? Согласно Ф. Фюре и Д. Рише, начиная с лета 1789 г. события во Франции развивались следующим образом. Начало было положено 'революцией элиты'. Эта революция либеральных дворян и буржуа подготавливалась в течение всего XVIII в. и свершилась в просвещенных умах, прежде чем она была перенесена на общественные отношения. 'Революция 1789 г.,— пишет Д. Рише,— явилась результатом появления у элиты сознания своей самостоятельности, независимости по отношению к политическому порядку и необходимости контроля над политической властью; сознание это было единодушным, роль инициатора в его распространении играло дворянство, затем это сознание захватило сферу собственности и талантов. Это была революция просветителей'[134]. В работе Ф.Фюре и Д. Рише вершившая либеральную революцию элита представлена как внеклассовое образование. Она сформировалась из верхов 'третьего сословия' на основе общности идей, образа жизни. Система ценностей этой элиты, состоявшая из таких категорий, как труд, усердие, компетентность, полезность, благотворительность, по своему характеру была буржуазной и способствовала выработке политических взглядов единой элиты, осуществлению 'тактического объединения дворянства и буржуазии против абсолютизма', а также и против 'анархии толпы'. По оценке Ф.Фюре и Д. Рише, элита с ее 'новаторской волей'— это в условиях Франции того времени носительница будущего, а 'революция элиты' была единственной исторически закономерной и именно она заключала в себе позитивный смысл Великой французской революции в целом [135].
Однако либеральной революции 1789 г., которая определялась программой ее просвещенных руководителей, по мнению Ф.Фюре и Д. Рише, противостояла 'неспособность монархии выступить арбитром и пойти на реформы'. Кроме того, 'вмешательство' народа вначале затормозило, а начиная с народного восстания в августе 1792 г. окончательно 'отклонило от курса' рожденную XVIII в. либеральную революцию, ее 'занесло', как автомобиль на крутом вираже. Авторы рассматриваемой работы изображают народное движение как ничего общего не имеющее с истинными задачами революции. Парижские санкюлоты, заявляют они, восстают не для защиты Национального собрания и его завоеваний; это выступление является лишь объективным следствием их 'стремления защитить самих себя'[136]. Что касается революции крестьян, 'громко стучащих в двери буржуазной революции, которая не решается им эти двери открыть' то она якобы не была антифеодальной по своей направленности. Ф. Фюре и Д. Рише, как и многие другие современные историки 'Анналов', утверждают, что в XVIII в. во французской деревне уже не существовало феодальных отношений, что дворяне в это время были передовой силой в экономической жизни — они основывали капиталистические предприятия, что сеньория уже почти полностью 'обуржуазилась' и стала 'колыбелью' аграрного капитализма, а феодальные повинности носили 'остаточный характер'. В такой интерпретации крестьянские движения в революционный период с их уравнительными требованиями выглядят как 'экономически ретроградные'[138] и 'политически реакционные'[139].
Утверждения об 'отклонении', 'заносе', случайном характере всего этапа революции с августа 1792 г. и до термидорианского переворота Ф. Фюре и Д. Рише аргументируют тем, что для 'народного вмешательства' не было якобы никаких реальных оснований. 'Уже к 1790 г.,—пишут они,—Франция привилегий умирает. Рождается Франция предпринимательства' [141]. Угроза контрреволюции — это всего лишь 'психологическое заблуждение', что же касается войны, то она была вызвана якобы 'безудержным экспансионизмом Франции'[142]. Обходя таким образом действительные причины широкого участия народных масс в революции, Ф.Фюре и Д. Рише представляют в ложном свете и характер народного движения, которое выглядит в их публикации не как революционное творчество, а как проявление 'анархических' иллюзий невежественных масс. Будучи лишенными руководства со стороны 'либеральной и просвещенной' буржуазии, народные массы якобы уверовали в магическую силу насилия, что и определило все содержание якобинского этапа революции. Террор и насилие, по мнению Ф.Фюре и Д. Рише, не были 'необходимым следствием революции, а представляли собой ее злополучное извращение'. Применение насилия они объясняют логикой развития 'групповой психологии'. В работе Ф.Фюре и Д. Рише руководители санкюлотов представлены как злобные карьеристы; характер крестьянских выступлений определяется обычаями, корни которых уходят в глубь веков, в традиции народной культуры; революционный патриотизм выступает как религия, у которой были свои мученики, своя инквизиция и свои костры. Иными словами, в революции имело место столкновение не только серий автономных событий, но и нескольких комплексов нравов, обычаев, культур. Этим и объясняется глубина 'отклонения' революции. Лишь после утверждения термидорианской Директории французская революция, согласно Ф.Фюре и Д.Рише, вновь возвращается к 'великому пути, начертанному разумом и богатством XVIII в.'[143].
Итак, смысл 'нового прочтения' Ф. Фюре и Д. Рише истории Великой французской революции сводится к опровержению ее оценки как революции буржуазной, как рубежа на пути перехода от феодализма к капитализму. Они отрицают решающую роль в революции народных масс, обеспечивших ее победу над контрреволюцией и интервенцией; рассматривают якобинскую диктатуру и якобинство в целом как 'время величайших бед'[144], как необоснованный разгул террора и насилия, а не как необходимый, высший этап в развитии революции, в ходе которого она ушла дальше своих непосредственных задач и тем самым обеспечила закрепление своих буржуазных завоеваний.
Подобное 'прочтение' истории французской революции стало возможным лишь в результате рассмотрения революционного процесса вне связи с общественно-историческим процессом в целом, в
