первый сконструировал действительные социальные модели, основанные на долговременной исторической перспективе'[1]. Но Ф. Бродель искренне полагал, что Марксова 'глобальная модель' — только точка отсчета, что следует пойти дальше и глубже —от анализа производительных сил и производственных отношений перейти к анализу того, что он считал основой основ -взаимоотношений человека и природы на широком географическом ареале и длительных исторических отрезках времени. В итоге у Ф. Броделя марксистская концепция базиса оказалась второстепенной, 'надстроечной' над его собственной концепцией 'глобальной истории'. Поскольку в число 'микрособытий' этой 'глобальной истории' попали и все революции ('локомотивы истории', по известному выражению К.Маркса), марксистская концепция развития человечества не вписывалась в нее и, объявленная Ф.Броделем интересной, но все же устаревшей 'глобальной моделью', принадлежащей минувшему XIX в., была отвергнута.
Весьма знаменательно, однако, что все наиболее плодотворные результаты в деле обновления французской буржуазной исторической науки, предпринятого 'Анналами', были достигнуты не в последнее десятилетие, прошедшее под знаком открытых выступлений против марксизма в целом, а в тот период, когда 'Анналы' испытали на себе известное влияние марксизма. Об этом влиянии, как уже неоднократно подчеркивалось, нельзя говорить безотносительно. Французские буржуазные историки всегда, даже в тех случаях, когда они позитивно отзывались о марксизме, воспринимали его как одну из разновидностей 'академической' социальной науки. Они готовы были принять из марксизма все, по их мнению, 'историко- научное', заимствовать некоторые эвристические схемы, но никогда не воспринимали марксизма во всей его целостности, отбрасывая революционную суть и общие социально-политические концепции марксистского учения. Кроме того, и в те времена, когда 'Анналы' в чем-то испытывали на себе позитивное влияние марксизма, общая направленность их развития объективно оставалась антимарксистской. Очевидно, этим и объясняется тот факт, что при всех имевших место вспышках научного озарения историкам этого направления не удалось последовательно развить и полностью воплотить в научно- исследовательскую практику многие разработанные ими же самими принципы методологического и конкретно-научного характера, не лишенные рационального содержания.
'Броделевский этап' характеризовался и еще одним важным моментом: руководимая в то время Ф. Броделем VI Секция Практической школы высших исследований выступила активной сторонницей научного сотрудничества французских и советских историков, и сам Ф. Бродель содействовал созданию постоянного франко-советского симпозиума, который с 1958 г. регулярно, раз в два года, собирается поочередно в СССР или во Франции и активными участниками которого уже более 20 лет являются историки школы 'Анналов'.
Иное отношение, нежели М.Блок и Л.Февр, более заинтересованное и даже дружественное, проявил Ф. Бродель к первому в мире социалистическому государству. В предисловии к первому номеру журнала 'Cahiers du monde russe et soviétique' (май 1959 г.) он писал о чувствах 'дружбы и интереса по отношению к многомиллионному народу, занятому решением огромных задач', об огромном значении контактов историков различных школ: '... откровенно высказываться, видеться, слышать друг друга, работать сообща - это значит лучше понять друг друга...'[2]
Общей характерной чертой М. Блока, Л. Февра и Ф. Броделя, определявшей и позицию школы 'Анналов' в целом на первых двух этапах ее развития, было явное стремление держаться в стороне от буржуазного политиканства. Ни один из них не пытался выдвинуть свою кандидатуру в парламент, не разменивался, как их постоянный антипод Раймон Арон, на статейки в 'Фигаро', не вещал по радио и телевидению. Все они ратовали за 'независимость науки от политики'. Но по крайней мере одному из них — Фернану Броделю довелось дожить до того времени, когда его 'чистая наука', его 'глобальная история' стараниями его же учеников стала превращаться в 'чистую' политику, в 'глобальную' стратегию французского антикоммунизма.
И здесь мы подходим к наиболее сложному вопросу: почему же школа 'Анналов', столь много сделавшая для обновления буржуазной исторической науки, на современном этапе вернулась 'на круги своя'—к апологетическому реформизму типа дюркгеймовского и, начав с изучения социально- экономической истории, завершила отрицанием главного в ней — отрицанием исторической обусловленности и плодотворности всех революций?
В советской исторической литературе 70-х годов уже были предприняты попытки объяснить эту метаморфозу 'Анналов' (А.В.Адо, А.З.Манфред, М.Н.Соколова). Правда, при этом делался акцент на хотя и чрезвычайно важный, но все же только один аспект проблемы — на реинтерпретацию истории французской буржуазной революции конца XVIII в. в направлении полного отрицания ее исторического значения (Ф.Фюре, Д.Рише). Гораздо меньше говорилось о том, что 'молодые директора' новых 'Анналов' с конца 60-х годов стали 'отрицать' не только французскую, но и американскую буржуазную революцию конца XVIII в. (Э. Ле Руа Ладюри[58]), а с середины 70-х годов с позиций 'серийной истории' перешли к 'отрицанию' Великой Октябрьской социалистической революции (М. Ферро).
На третьем этапе 'Анналов' историки этой школы, постоянно повторяя, что они идут по пути, указанному М. Блоком, Л. Февром и Ф. Броделем, на деле начали с отступлений от их 'святая святых '- концепции 'глобальной истории'. Прогрессивный французский историк Ж. Бувье, например, оценил этот демарш как отказ от 'классической концепции' 'Анналов'[4], и в этом — немалая доля истины. Но не вся истина. Будучи рациональной в своей основе, концепция 'глобальной истории' по мере наполнения объективным знанием, независимо от того, стремились к этому сами историки или нет, могла способствовать установлению закономерностей исторического процесса, навести на размышления о причинах качественных изменений в обществе. Дальнейшее углубление в этом направлении объективно означало бы продвижение в сторону марксизма. 'Обновленцы' из современных 'Анналов' усмотрели в этом серьезную опасность. С середины 60-х годов они начали фронтальную атаку одновременно и на концепцию 'глобальной истории' Ф. Броделя, и на марксизм.
Мы имели возможность увидеть, какими последствиями этот демарш обернулся для представляемого 'Анналами' историографического направления. Сначала наблюдалось топтание на месте, а в последние годы обозначилось и движение вспять: усилился скепсис в отношении познавательных возможностей исторической науки; оказались отброшенными многие из тех принципов, на основе которых были созданы превосходные работы по экономической, социальной истории, по демографии, по истории материальной культуры, общественной психологии; история как наука оказалась парцеллированной, раздробленной на отдельные частные истории; предмет исторической науки человек в обществе—искусственно расчленяется на homo religiousus, homo economicus, homo politicus и т.п.; люди, существа, 'состоящие из плоти и костей, которые работают на подлинных полях, испытывают настоящие -трудности' (М. Блок), превращаются в современных исследованиях в 'пустые фантомы', в безвольные количества - идет активный процесс дегуманизации истории; отчетливо просматривается возрождение того самого эмпиризма, против которого с таким энтузиазмом боролись М. Блок и Л. Февр.
Хотя современный эмпиризм-это не бесхитростный эмпиризм Ш. Сеньобоса, а эмпиризм эпохи НТР, 'структурный', 'серийный', 'биологический' и т.п., сущность его не изменилась: он по-прежнему является антиподом синтетического, монистического видения исторического процесса в целом.
Теоретическая эволюция школы 'Анналов' за истекшие 50 лет еще раз подтвердила справедливость ленинского вывода: буржуазная идеология не способна дать цельную картину нашей действительности, точную формулировку действительных процессов, удовлетворять научным требованиям [5].
Характерным для современного этапа школы 'Анналов' стало быстрое выдвижение ее адептов не только на передовые рубежи 'теоретического' антикоммунизма, но и на авансцену повседневной политико пропагандистской антикоммунистической кампании в кино и прессе, на радио и телевидении. Наиболее примечательной в этом отношении является карьера двух бывших учеников Ф. Броделя, чьи имена сегодня на Западе больше всего связывают со школой 'Анналов',—Эммануэля Ле Руа Ладюри и Марка Ферро.
Первый из них — не только заведующий кафедрой в Коллеж де Франс, руководитель сектора Биологическая история и общество в Школе высших исследований в области социальных наук, член директората журнала 'Анналы', но еще и активный антикоммунистический публицист-идеолог (один из авторов 'Манифеста' 1978 г. так называемых 'новых философов'), постоянный комментатор влиятельной буржуазной газеты 'Монд', автор-ведущий популяризаторской телевизионной программы по истории, выдержанной в духе антимарксистского кредо современных 'Анналов'. Второй занял прочные позиции во
