Аня улыбнулась, словно перед ней был ребенок, возмущенный неприятным зрелищем. — Простите, я забыла. Всегда кажется, что другие знают жизнь с той же стороны, что и ты.
— Наверное, ты права. — Бертрам задумчиво покивал и заказал для Ани завтрак у поджидавшего официанта. — Скажи мне, вчера что-нибудь решилось? — Он повернулся к девушке с неподдельным интересом. — Я имею в виду, насчет твоего будущего.
— Нет. В жизни много загадок, и ответ на них дать непросто.
— Не думаю, что миссис Престон все так оставит. Она может признать тебя дочерью своего погибшего сына. Что тогда?
— Не знаю.
— Не знаешь? — Бертрам с любопытством посмотрел на нее. — Хочешь сказать, что можешь отказаться? Откажешься от дома, надежности, уюта и многого другого? Нет, милая моя. Никто не может от такого отказаться, правда же?
— А если это означает, что человек будет несчастлив?
— Почему это?
Аня сразу не ответила, а когда, наконец заговорила, тщательно выбирала слова:
— Селия меня не любит. Точнее, она почти ненавидит меня. И думаю, на ее месте я испытывала бы то же самое.
— Брось! Как только ее мать признает тебя своей внучкой, Селии придется смириться.
— Возможно.
Бертрам почувствовал, что девушке неприятно это обсуждать, и великодушно сменил тему:
— Расскажи мне поподробнее о том польском режиссере. Он когда-нибудь говорил, что хотел бы видеть тебя на сцене?
— Часто. — Аня рассмеялась. — Он даже заставлял меня заучивать роли и играть для него.
— Правда? — Бертрам отодвинул чашку с кофе и оперся локтями о стол, с интересом разглядывая девушку. — Так он тоже это заметил…
— Что?
— Забудь. Расскажи, что он заставлял тебя учить.
— Немецкие переводы комедий Шекспира. Он сказал, что я не подхожу для высокой трагедии, но… Вам, правда интересно?
— Ужасно!
— Он сказал, что у меня талант к трагикомедии, что-то на грани слез и смеха…
— Ага! — воскликнул Бертрам с чувством глубокого удовлетворения.
— И он заставлял меня учить отрывки из… — Аня нахмурилась. — Я не знаю, как это называется. Такое, когда в спектакле смешаны все жанры.
— Водевиль. Как «Синяя птица» двадцатых годов, — нетерпеливо объяснил Бертрам. — Продолжай. Ты можешь мне что-нибудь продемонстрировать?
— Но все отрывки на польском, немецком или русском… И еще песни.
— Боже, ты еще и поешь?!
— Не совсем. У меня нет такого сильного голоса, как у оперных певиц. У нас в лагере жила оперная певица…
— Могу догадаться, что она трагически погибла. Пожалуйста, не надо, — твердо попросил Бертрам. — Мне ужасно жаль ее, но сейчас я просто не вынесу еще одной драмы.
— Наоборот, она вышла замуж за американского офицера, — заверила его Аня с лукавой улыбкой. — Уехала в Штаты и разбогатела.
— Так-то лучше! Пожалуй, я выпью еще чашечку кофе. А ты мне расскажешь про свой голос.
— Он совсем слабый и чуть хрипловатый. Я говорю почти так же, как и пою.
— Да? — Бертрам смотрел на девушку так, словно уже представлял ее на сцене. — На днях ты сделаешь кое-что для меня. Может быть… — Он замолчал и слегка тряхнул головой, словно прогоняя какое-то наваждение. — Давай подождем и посмотрим, что решит Тереза Престон.
В эту минуту появился Дэвид. Он тоже поинтересовался, как Аня спала, но не так небрежно, как Бертрам. Услышав, что она хорошо отдохнула и уже позавтракала, Дэвид заказал себе чашечку чаю и сообщил:
— Моя тетя завтракает в своем номере. Но ей очень хотелось бы поговорить с вами. Вы можете сейчас к ней подняться?
Аня тут же встала.
— Не позволяй моей властной мамочке заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. Что бы ни случилось, ты должна стоять на своем, — напутствовал ее Бертрам.
— Я не позволил бы, чтобы ее заставили делать то, чего ей не хочется, — сухо сказал Дэвид.
Леди Ранмир сидела за столом, наслаждаясь завтраком в одиночестве. Она была слишком справедлива, чтобы винить Аню в том, что от нее не зависело, но и не скрывала, что ее появление в жизни племянника помешало им приятно проводить время, поэтому поприветствовала гостью довольно сдержанно.
— Садись, дорогая. — Она указала на стул, Аня села, а Дэвид подошел к окну и уставился на улицу, не забывая время от времени следить за тем, что происходило в комнате. — Я знаю, что еще не время для принятия важных решений, ты еще не привыкла к изменениям, произошедшим в твоей жизни. Но боюсь, мы не в силах этому помешать. Как ты сама поняла, моя подруга миссис Престон очень импульсивна. Прежде чем она вовлечет тебя в авантюру, о которой мы все можем пожалеть, я решила спокойно поговорить с тобой.
— Да, леди Ранмир.
— Похоже, вероятность того, что ты внучка миссис Престон, равна всего пятидесяти процентам.
— Да, леди Ранмир, — повторила Аня на этот раз тише, потому что ей вдруг захотелось плакать оттого, что она могла оказаться чьей-то внучкой.
— Я должна сразу же предупредить тебя, что миссис Престон отказывается принять другую возможность. И если ты не станешь возражать, она, наверное, объявит тебя дочерью своего сына, и у тебя будут хороший дом и любящая бабушка. — Леди Ранмир замолчала, но Аня никак не отреагировала на эту заманчивую перспективу. — С другой стороны, никто полностью не разделяет уверенности миссис Престон. И несомненно, будут предприняты новые попытки выяснить, что же все-таки случилось с Мартином. Если вдруг окажется, что ты не дочь Мартина…
Она не закончила, и по телу Ани пробежала дрожь, словно она ощутила дуновение ветра из чужого, равнодушного мира.
— Тетя Мэри, не пугай ее мрачными предсказаниями, — нетерпеливо перебил Дэвид. — Говори, что мы решили.
— Всему свое время, Дэвид, — сухо заметила тетя. — Я хочу, чтобы ты поняла, Аня, что, несмотря на весь соблазн, если ты сразу же примешь это предложение, оно может не лучшим образом повлиять на твою судьбу.
— Я понимаю, леди Ранмир, — прошептала Аня.
— Но с другой стороны, менее чем через неделю мы возвращаемся в Англию…
Сердце Ани замерло, однако ей удалось сохранить спокойствие перед Дэвидом.
— Естественно, мы не оставим тебя здесь. В идеале ты не должна пока соглашаться жить с миссис Престон. Мы с Дэвидом предлагаем, чтобы ты поехала в Англию в качестве нашей гостьи. Он сходит в британское консульство и все выяснит насчет визы. Что скажешь?
— Но, леди Ранмир… — начала Аня. В ее глазах стояли слезы, и ей оставалось надеяться, что они помогут скрыть радость, которую она испытала при этих словах. — Что я могу ответить на такую щедрость? Я, у которой, ничего нет… — Она замолчала и обернулась к Дэвиду с благодарной улыбкой.
Он тут же подошел к ней и взял ее за руки.
— Теперь этого нельзя сказать про вас, Аня.
— Ты имеешь полное право претендовать на дом миссис Престон, — добавила леди Ранмир. — И я не сомневаюсь, что там тебя окружат большей любовью и заботой, чем в моем доме. Но думаю, у тебя хватит ума не соглашаться на это, пока все не прояснится.
