— Хочешь сказать, он сам вам написал?! — воскликнула леди Ранмир.
— Да! Разве я вам не сказала? Все это так неожиданно, что я не знаю, с чего начать. — На мгновение на лице Селии появилось растроганное выражение.
— А твоя мать? — с сомнением поинтересовалась леди Ранмир. — Должно быть, это был для нее настоящий удар, хотя и счастливый.
— Да, конечно же, она вне себя от радости. Плачет от счастья и не знает, что сделать для Мартина, когда он приедет. Мама хотела поговорить с ним по телефону, но он не сообщил своего номера, поэтому пришлось послать телеграмму. Это счастливый день для нас обеих!
— Да. — Леди Ранмир задумчиво посмотрела на светящуюся от счастья Селию, а потом нехотя перевела взгляд на Аню: — Прости, Аня. Для тебя это не очень хорошая весть.
— Этого и следовало ожидать, — проворчала Селия. — Я никогда не верила в ее историю.
— Однако факты указывали на обратное, — сухо заметила леди Ранмир.
Селия слегка тряхнула головой, но не ответила. Аня взяла себя в руки и хрипло произнесла:
— Конечно, это разочарование, но я рада, что миссис Престон, наконец нашла сына.
— Конечно, — рассеянно согласилась леди Ранмир.
Селия взглянула на тихую, бледную девушку:
— Не знаю, что ты теперь будешь делать. Жаль, что решение было принято столь поспешно. Я с самого начала это говорила.
— Ане ничего не нужно делать, — сухо заметила леди Ранмир. — Она моя гостья и останется здесь, сколько захочет.
Аня с благодарностью взглянула на леди Ранмир, но подумала, что ее пребывание здесь когда-нибудь должно подойти к концу. Ведь она не имеет отношения к этим людям. Придет время, когда они захотят от нее избавиться. И тогда она останется одна в пугающем мире. Аня с отвращением вспомнила бараки. Ужасно жить без цели и без надежды, но это ее мир. Она шагнула за его пределы, и другой мир отверг ее. Если бы ей сейчас предоставили право выбора, она предпочла бы вернуться к убожеству и нищете, которые знала всю жизнь. Воспоминания отхлынули, и девушку охватила дрожь. Она была похожа на человека, который подошел к краю бездны и заглянул в нее. Но Аня заставила себя слушать, о чем говорят Селия и леди Ранмир.
— Похоже, он неплохо устроился, хотя и вел бродячую жизнь.
— Женился?
— Нет. Во время войны он служил в американской армии.
— В Европе?
— Думаю, да.
— И ему не пришло в голову повидаться с семьей?
— Очевидно, нет.
— Поразительное поведение! — Леди Ранмир не пыталась скрыть свое неодобрение. — Ни разу не приехать к своей бедной матери! Он должен был знать, какое горе причинил ей.
— Думаю, Мартин решил, что мы все давно смирились с его смертью…
— Но это не так!
— Знаю, только перед отъездом он поссорился с мамой…
— Я так и думала, — удовлетворенно кивнула леди Ранмир.
— До сих пор не знаю, из-за чего они повздорили. Кажется, это имело отношение к моему отцу.
— Очень может быть. Такое случается в семьях. Но теперь все уже в прошлом.
— Конечно. Мама собирается к вам сегодня днем, — сообщила Селия, даже не взглянув в сторону Ани. — Если хотите, леди Ранмир, вы можете прийти к нам на чай.
Она не пригласила Аню, и леди Ранмир, заметив это, быстро ответила:
— Будет лучше, если Тереза сама зайдет. Скажи ей, что я буду ждать ее около четырех.
— Хорошо. — Селия попрощалась и ушла.
Помолчав, леди Ранмир проговорила:
— Бессмысленно притворяться, что теперь твое положение не изменится, Аня. Но я надеюсь, что ты не очень рассчитывала на переезд к миссис Престон. Я предупреждала тебя не питать напрасных надежд.
— Я помню. Я и не надеялась. — К счастью, никто не мог догадаться, какие смешные надежды Аня питала в отношении Дэвида.
— Попытайся успокоиться, дитя мое. Когда Дэвид вернется, мы серьезно поговорим о твоем будущем. По крайней мере, теперь нам все известно.
Аня не могла оставаться столь же спокойной, как леди Ранмир. Она представляла себя обузой для Дэвида, и впервые упоминание его имени не вызвало у нее радости. Только ощущение своей ненужности и одиночества.
— Я могу опять пойти в сад?
— Конечно, дитя мое. Ты можешь ходить куда угодно, — улыбнулась леди Ранмир и вернулась к столу.
Аня вышла на улицу. И хотя солнце светило столь же ярко, а цветы и деревья были так же красивы, спокойствие и безмятежность исчезли. Она напоминала себе ребенка, которого не взяли на праздник и который теперь грустно смотрит вслед уходящим из окна. Слезы принесли бы ей облегчение, но Аня не привыкла жалеть себя. В горле у нее стоял ком, но она лишь смахнула несколько слезинок. Разочарования и огорчения — неотъемлемая часть жизни, поэтому бессмысленно плакать. Она нашла очаровательный летний домик со скамьей и столом в деревенском стиле, уселась там, опершись локтями на стол, и опустила голову на руки, пытаясь собраться с мыслями. Несколько минут спустя над ней нависла чья-то тень и прозвучал голос Бертрама:
— Привет! Что ты тут делаешь? Плачешь в одиночестве?
Аня опустила руки и посмотрела на него:
— Я не плачу.
— У тебя такой вид… — Несмотря на небрежный тон, он слегка нахмурился. — Думаю, тебе лучше выйти на солнце и рассказать обо всем дядюшке Бертраму.
Аня медленно поднялась и последовала за ним.
— Я думала, вы сегодня поедете в город, — тихо сказала она.
— Да, но у меня было тут одно дельце. Я могу поехать днем или завтра. А теперь расскажи мне, что произошло в твоей жизни.
Аня слабо улыбнулась:
— В жизни каждого из нас. Оказалось, что Мартин жив.
— Мартин Дин? — На лице Бертрама появилась заинтересованность.
— Да, он написал из Америки. И едет домой.
— Неужели? Терезе повезло. А Селии не очень. Несмотря на все ее заверения в любви к брату, ей не понравится, что в их жизни появилась более важная персона, чем она.
— Похоже, Селия была очень рада.
— Ага! Так это она сообщила новость?
— Да.
— И выпалила ее тебе в лицо?
— Селия не скрывала своей радости по поводу того, что я не имею к ним отношения.
— Правда? Честно говоря, я так и не разобрался во всех перипетиях этой семейной драмы.
— Конечно это правда! Мама говорила, что человек, которого она любила, умер еще до моего рождения. Значит, это не мог быть Мартин Дин. Теперь мы это знаем. Я не внучка миссис Престон.
— А это так важно? — Бертрам с любопытством посмотрел на девушку.
Аня помолчала, прежде чем ответить:
— Нет. Мне нравится миссис Престон. Если бы она оказалась моей бабушкой, я могла бы ее полюбить. Но не стану притворяться, что это уже случилось.
— Значит, тебе обидно, что исчезла мечта об уютном доме?
— Нет, мне неприятна двусмысленность моего положения. Возможность того, что я внучка миссис
