она первой услышала шум подъезжающей машины. Инстинкт подсказал ей, что это Дэвид, и ее сердце забилось сильнее. Поскольку никто не обращал на нее внимания, она незамеченной выскользнула из гостиной и остановилась, чтобы отдышаться. Если гость позвонит в дверь, она поймет, что это не Дэвид, и скроется… Но тут перед ней появился сам Дэвид. Аня бросилась к нему. Он изумленно протянул к ней руки, приподнял ее и поцеловал.
— Привет! Похоже, вы рады меня видеть.
— Ужасно рада! — Аня вспыхнула и рассмеялась. — Но вы сказали, что вернетесь только через несколько дней.
— Мне удалось выбраться, и я хотел убедиться, что у вас все в порядке. Надеюсь, это так?
— Да!
— Ничего не случилось?
— Кое-что произошло. Во-первых, Мартин Дин жив. Его нашли в Америке. — Аня повторила то, что услышала за столом. — Миссис Престон и Селия в гостиной, — добавила она с легким сожалением, понимая, что они с Дэвидом не могут остаться наедине.
— Тогда я пойду к ним. — Дэвид направился к дверям, но остановился на полпути и обернулся к Ане. — Теперь ваша жизнь изменится.
— Да, но это не имеет значения.
— Правда? Что случилось?
— Это долгая история, и я расскажу вам потом. Но это нечто замечательное! — Глаза Ани засияли, когда она вспомнила слова Бертрама и подумала, как обрадуется Дэвид, потому что она больше не будет для него обузой.
Он с любопытством посмотрел на нее:
— Не хотите рассказать прямо сейчас?
— Нет. Бертрам сам все объяснит.
— Бертрам? А он, какое к этому имеет отношение?
— Скоро узнаете. А сейчас идемте в гостиную. Уверена, миссис Престон захочет все сама вам рассказать. А Селии… то есть остальным… не понравится, что я так долго вас задерживаю.
Дэвид послушно последовал за Аней в гостиную. При виде его раздались возгласы радости и удивления, а Селия подвинулась и освободила для него место на диване рядом с собой. Это был вполне естественный поступок, особенно учитывая их отношения, но Аня ощутила легкий укол ревности. Как только Дэвид объяснил причину своего непредвиденного прихода, Селия начала рассказывать ему о Мартине, и, хотя миссис Престон то и дело вставляла замечания, вся история теперь превратилась в трогательное воссоединение брата и сестры. Аня с изумлением слушала, с какой искренностью говорила Селия, на длинных ресницах которой даже дрожали слезы.
— Дэвид! Какой это замечательный для нас день! — воскликнула она.
Аня видела, что Дэвид растроган.
— Да, дорогая, — с чувством отозвался он. — И мы разделяем вашу радость.
— Все, кроме бедной Ани, — вставила миссис Престон. — Боюсь, ей нелегко радоваться.
— Я так не думаю, — быстро возразил Дэвид. — Она намекнула мне, что у нее тоже есть хорошие новости, хотя и не захотела рассказать, какие именно.
Все с удивлением уставились на Аню. Она вспыхнула и быстро попросила:
— Лучше вы объясните, Бертрам.
Он снисходительно улыбнулся:
— Думаю, вы все беспокоитесь о будущем Ани теперь, когда стало ясно, что она не внучка миссис Престон. Проблема разрешилась сама собой. Оказалось, что у Ани редкий талант, который необходимо развивать. Я за это взялся. Вот и все.
— Ты? — В голосе Дэвида послышалось явное раздражение, а миссис Престон всплеснула руками и воскликнула:
— Чудесно! Сегодня все складывается как нельзя лучше!
— Неужели она так талантлива? — удивленно спросила Селия, недовольная тем, что Аня опять оказалась в центре внимания. — Как ты можешь быть в этом уверен?
— Я доверяю своему вкусу, а он безупречен, — сухо ответил Бертрам. — И прежде чем ты начнешь возражать, мама, позволь сказать, что я уже принял решение.
— Все так неожиданно, — протянула леди Ранмир.
— Открытия всегда неожиданны, а Аня — открытие.
— А что на это скажет сама Аня? — поинтересовался Дэвид.
— Это прекрасно! Разве не так? — робко произнесла она, вдруг сообразив, что он не очень рад.
— Не знаю, Аня. Если вы так говорите…
Ей хотелось спросить у него, что случилось, неужели она разочаровала его… Но рядом с Дэвидом сидела Селия…
— Я буду независимой, встану на ноги. Мне не придется никого ни о чем просить, — продолжала девушка, надеясь, что Дэвид все поймет.
— И вы именно этого хотите?
— Конечно!
— Тогда хорошо. Как думаешь, сколько времени займет подготовка? — Дэвид повернулся к кузену.
— Сложно сказать. Три-четыре месяца. Можно либо сократить программу, либо, наоборот, растянуть. Нет нужды торопить события. Полагаю, все это время Аня будет жить здесь. Она сможет ездить в город три или четыре раза в неделю.
Воцарилось неловкое молчание. Леди Ранмир была гостеприимной хозяйкой просторного дома. Но, как только Бертрам начал проявлять интерес к этой привлекательной и загадочной девушке, все ее желание приютить Аню под своей крышей улетучилось. То, что девушка может провести в ее доме несколько месяцев, неожиданно показалось леди Ранмир угрозой.
— Пока нет необходимости принимать решение, — неопределенно заявила она. — Конечно, Аня может остаться здесь, но…
— Милая, я знаю, как мы поступим! — воскликнула миссис Престон. — Аня должна жить у нас. Это самое малое, что я могу сделать для нее.
Аню охватило смятение. Впервые за все время она с надеждой взглянула на Селию. На лице той появилось удивленное выражение, но она произнесла:
— Думаю, это отличная мысль. Мы должны избавить леди Ранмир от лишних хлопот.
— От Ани нет никаких хлопот, — возразил Дэвид. — Мне кажется, не стоит принимать поспешных решений.
— Верно, — согласилась леди Ранмир, избегая встречаться с племянником взглядом. — Но это отличная мысль, как говорит Селия. Я часто уезжаю по делам, и Ане будет одиноко. С Терезой ей скучать не придется.
— Значит, решено! — с восторгом заключила миссис Престон, а Аня прикусила губу, чтобы не разрыдаться.
«Я не буду там счастлива. Я не хочу уезжать отсюда! Не хочу покидать Дэвида! Не понимаю, что случилось. Внезапно все испортилось. Дэвид не рад, что я буду играть. И меня отправляют туда, где я его не увижу. Пожалуйста, позвольте мне остаться!»
Конечно, Аня не могла произнести это вслух. Она была вынуждена улыбнуться и с благодарностью взглянуть на миссис Престон. На мгновение ее охватило такое отвращение, что она еле удержалась от того, чтобы выйти на середину комнаты и закричать от гнева и отчаяния. Каждый день своей короткой жизни ей приходилось смиряться с решениями других. Она не могла ходить там, где ей хочется, делать то, что хочется, даже говорить то, что хочется. Одежду, которую она носила, выдавали ей благотворительные общества. Крышу над головой предоставили чужие люди. Теперь она должна уехать по их прихоти. Все в этой комнате были свободными людьми. Никто не указывал им, где жить и что делать. Никто не имел права оторвать их от тех, кого они любили. Они были восхитительно счастливы и независимы. Они могли быть добрыми. Они были уверены, что поступают так ради ее же блага. Но только Бертрам предложил ей то, о
