чем она мечтала больше всего, — шанс стать свободной и независимой. В этот момент ее желание свободы даже пересилило любовь к Дэвиду. И Аня повернулась к Бертраму:
— Вы не забудете меня, когда я уеду?
— Конечно, нет, — удивленно ответил он.
— Никто из нас вас не забудет, — торжественно произнес Дэвид. — Почему вы спрашиваете именно Бертрама?
— Потому что он может дать мне то, о чем я мечтаю.
— Ясно. — Не успела Аня объясниться, как Дэвид встал и повел Селию к машине.
Глава 9
В течение нескольких дней Ане казалось, что приготовления к ее переезду в дом миссис Престон идут с ужасающей быстротой и решимостью. Леди Ранмир была очень мила, повторяя, что Ане там будет, не так одиноко, как в ее доме. Но когда Аня робко высказалась, что предпочла бы остаться здесь, ее слова были добродушно отметены в сторону, как обычная вежливость, и леди Ранмир ясно дала ей понять, что решение уже принято и не будет изменено.
Обращаться за помощью к Бертраму было бесполезно — очевидно, он почувствовал беспокойство матери из-за его внимания к Ане и не хотел давать ей повод для сомнений. Но от своих планов Бертрам отступать не собирался. Он рассказывал Ане о будущей учебе, готовил для нее расписание и назначал дни, в которые ей придется ездить в город.
Все это не имело бы значения, если бы Дэвид вдруг не стал избегать Аню. Почти каждый вечер он наведывался в дом леди Ранмир, но между ним и Аней больше не было той симпатии и понимания, которые так радовали ее раньше. Она изо всех сил старалась вновь стать ему ближе, но ничего не получалось.
— Вы сердитесь на меня? — наконец в отчаянии спросила Аня, когда перед самым ее отъездом Дэвид заглянул к тете.
— Сержусь? — На его лице появилось выражение искреннего удивления. — Конечно, нет, Аня. С чего вы взяли?
— Вы стали другим. — Она знала, что это ничего не изменит, но не могла остановиться. — Вы как будто отдалились от меня.
— Милая моя, я всегда буду рядом! — воскликнул он, и Аня сразу успокоилась. Но Дэвид тут же добавил: — Я обещал вашему отцу, то есть Беранову, что позабочусь о вас.
Ане не хотелось, чтобы он беспокоился о ней только из-за данного кому-то обещания. Она страстно желала, чтобы он беспокоился ради нее самой.
— В чем дело? — Дэвид улыбнулся. — Вы уже сомневаетесь в правдивости предсказаний Бертрама?
— Нет. Это не имеет отношения к моей карьере. Я думаю, он знает, что говорит. Бертрам прав, и он сделает меня актрисой.
— Тогда вам не о чем волноваться, — сухо заметил Дэвид и потянулся за вечерней газетой.
— Но это еще не все! Если я добьюсь успеха, вы не отвернетесь от меня из-за того, что я уже не буду зависеть от вас?
— Аня! Как вы можете обо мне так думать? Вы считаете, что мои чувства к вам основаны на тщеславном удовлетворении от того, что я могу оказать кому-то благодеяние?
— Нет, нет! Вы были очень добры. Просто… — Аня замолчала, не в силах сказать: «Пожалуйста, продолжайте меня любить».
— Послушайте, — Дэвид отбросил газету и заговорил серьезно, — думаю, вы немного запуталась. Никто не станет корить вас за независимость. Меньше всего я.
— Я знаю, знаю, — с сожалением произнесла Аня. — Я неверно выразилась.
— Так происходит со всеми нами, когда мы испытываем глубокие чувства. Я и понятия не имел, что это для вас значит, пока вы не заговорили на днях так яростно.
— Разве я говорила яростно? — Аня была удивлена.
— Еще как! Вы просто выпалили, что Бертрам может дать вам то, чего вы хотите больше всего на свете. Полагаю, речь шла о независимости?
— Да, — смущенно призналась она, но не могла сказать Дэвиду, что свобода — ничто по сравнению с его любовью. — Возможно, я погорячилась.
— Нет, милая, — улыбнулся Дэвид. — Не отступайте и покажите нам всем, что вы сможете обойтись без нас…
— Нет, Дэвид, только не без вас!
— И без меня тоже. Когда-нибудь вам это удастся. Видите, я тоже могу пророчествовать не хуже Бертрама. Но когда вы станете знаменитой актрисой, не забудьте пригласить меня на свою премьеру и прислать пару билетов, чтобы я мог похвастать перед друзьями, что раньше знал Аню Беранову.
— Дэвид! — повторила она, не зная, смеяться ей или плакать. — Если я когда-нибудь и стану знаменитой, то только благодаря вам.
— Хорошо, что этого не слышит Бертрам. Он-то считает, что вы его творение. — И Дэвид весело рассмеялся.
После этого у них не было возможности поговорить наедине. А на следующее утро Ане пришла пора проститься. Ей было приятно, что перед отъездом в город Дэвид поцеловал ее. И она была удивлена и смущена, когда Бертрам сделал то же самое.
— Ты сможешь еще несколько дней отдохнуть, поскольку преподаватель, которого я выбрал для тебя, еще в Париже. Но потом тебя ждет тяжкий труд, девочка моя. Так что пользуйся свободой!
Аня улыбнулась в ответ, но в глубине души она была очень рада тому, что сможет чем-нибудь заняться, вместо того, чтобы просто бродить по дому миссис Престон и пытаться не попадаться на глаза Селии. За ней заехала сама Тереза Престон. Аню не покидала уверенность, что леди Ранмир испытывает облегчение от ее отъезда. Сидя в машине миссис Престон, она подумала с упавшим сердцем: «Меня больше никогда не пригласят в дом Дэвида».
Как и у леди Ранмир, дом миссис Престон был большим и красивым. Его можно было даже назвать роскошным, однако управлялся он не с таким мастерством. Слуги, конечно, любили хозяйку, но не испытывали к ней должного уважения, которое легко внушала своим подчиненным леди Ранмир. Однако приятная, дружелюбная атмосфера, царившая в доме Терезы Престон, благотворно подействовала на Аню, и ее тронула искренняя радость пожилой женщины по поводу ее приезда.
— Я так рада, что ты будешь со мной! Это счастливейшая пора моей жизни. Мне повезло, что ты приехала как раз теперь, когда мы скоро увидим Мартина.
Аня не совсем поняла ее, но благодарно поцеловала миссис Престон и спросила, когда она ожидает сына.
— Он еще не назвал дату. Мартин очень занят. Сейчас он работает журналистом, — объяснила миссис Престон. — Но как только закончит дела, тут же вылетит к нам. Как он сказал, это может случиться через месяц, а может и завтра.
Тут вошла Селия, и разговор стал общим. Селия была вежлива с Аней, но та слишком много повидала в своей жизни хорошо скрытой неприязни и равнодушия, чтобы заблуждаться по поводу ее истинного отношения. Миссис Престон, наоборот, была очень рада перемене в поведении дочери. Когда хозяйку позвали в сад, она лукаво улыбнулась:
— Думаю, вам, девочкам, есть о чем поговорить.
Ей никто не ответил, и какое-то время после ее ухода в комнате царило молчание. Потом Селия спросила:
— Как часто ты будешь ездить в Лондон, Аня?
— Три раза в неделю, если Бертрам обо всем договорится. Возможно, потом четыре.
— На весь день?
— Думаю, да. — Аня не понимала, к чему эти вопросы. — Я буду добираться на поезде, если только
