– Мы знаем, как ты ценишь свою семью, – сказал тощий пятидесятилетний мужчина, незнакомый Эцио. Было похоже, что он лидер сторонников Борджиа. – Твой отец и братья погибли по твоей вине. Твоя мать умрет в любом случае, поэтому не стоит о ней беспокоиться. Но ты ещё можешь спасти сестру. Если захочешь. Она уже старовата и у неё нет детей, поэтому возможно тебе лучше оставить всё как есть.
Эцио с трудом сдержался.
– Что вам надо?
– В обмен на неё? Я хочу, чтобы вы покинули Рим. Возвращайтесь в Монтериджони и отстройте его заново. Займитесь сельским хозяйством. Оставьте войну тем, кто умеет воевать.
Эцио сплюнул.
– Господи, – вздохнул тощий, схватил за волосы Клаудию и небольшим кинжалом провел по её груди.
Клаудия закричала.
– Сейчас она – негодный товар, но уверен, что с твоей братской заботой, она быстро поправится.
– Когда я её заберу, то убью тебя. Медленно.
– Эцио Аудиторе! Я даю тебе шанс, а ты мне угрожаешь, хотя не в твоем положении это делать. Если кто-то и убьет, то это буду я. Забудь про Монтериджони, твоя судьба – умереть здесь!
Их окружили.
– Я же говорил, это ловушка, – заметил Макиавелли.
– По крайней мере, мы нашли этих ублюдков, – ответил Эцио посмотрев другу в глаза. – Держи! – Он протянул товарищу отравленные дротики. – Действуй!
– Ты не говорил, что готов к схватке.
– А ты и не спрашивал.
– Спрашивал.
– Заткнись!
Противники приблизились, и Эцио напрягся. Лидер сторонников Чезаре приставил нож к горлу Клаудии.
– Вперед!
Ассасины одновременно обнажили мечи. Второй рукой они со смертельной точностью бросили дротики.
С обеих сторон на землю повалились мертвые противники, Макиавелли ринулся вперед, рубя поочередно мечом и кинжалом врагов, которые пытались сломить его численным превосходством.
У Эцио же была своя цель – убить тощего прежде, чем он перережет Клаудии горло. Он прыгнул вперед и схватил мужчину за глотку, но противник, скользкий как угорь, не выпустил жертву.
Эцио повалил его на пол, перехватил правую руку противника и приставил его же кинжал к его горлу. Кончик клинка коснулся вены.
– Пощади, – взмолился главарь. – Я служил им потому, что верил.
– А ты пощадил мою сестру? – Спросил Эцио. – Ты ничтожество! И ты умрешь!
Щелкнул скрытый клинок.
– Я предупреждал, что это будет медленная смерть, – проговорил Эцио, направляя клинок вниз, к паху противника. – Но я хочу проявить милосердие. – Он вскинул руку и перерезал главарю горло. Кровь хлынула изо рта противника.
– Ублюдок! – Пробулькал он. – Микелетто убьет тебя!
– Покойся с миром, – выдохнул Эцио, позволяя телу упасть.
Остальные противники уже были мертвы или смертельно ранены, поэтому Макиавелли быстро развязал веревки, которыми была связана Клаудия.
Её сильно избили, но хотя бы не изнасиловали.
– Эцио!
– Ты в порядке?
– Надеюсь.
– Пойдем. Нужно выбираться отсюда.
– Только осторожно.
– Конечно.
Эцио поднял сестру на руки и вслед за мрачным Макиавелли вышел на сумрачную улицу.
– Что ж, – вздохнул Макиавелли, – по крайней мере, теперь мы точно знаем, что Микелетто жив.
ГЛАВА 51
– Мы нашли Микелетто, – доложил Ла Вольпе.
– Где? – Напряженно спросил Эцио.
– Он скрывается в Дзагароло, к востоку отсюда.
– Тогда схватите его.
– Не спеши. С ним войско из городов Романьи, всё ещё верных Чезаре. Он будет сражаться.
– Мне плевать!
– Нам нужно подготовиться.
– Ну, так займитесь этим!
В ту же ночь Эцио, Макиавелли и Ла Вольпе собрались на Тиберинском острове. Бартоломео по- прежнему был в Остии, а Клаудия осталась в «Цветущей розе», чтобы прийти в себя после тяжелого испытания, выпавшего ей, и позаботиться о больной матери. Отзывать наёмников не пришлось – ассасины отобрали сто способных держать оружие человек из воров и рекрутов.
– Он разбил лагерь в старой гладиаторской школе, с ним около двухсот пятидесяти человек.
– Как он собирается действовать?
– Понятия не имею. Сбежит, чтобы присоединиться к французам на севере, кто знает?
– Что бы он ни задумал, нужно его остановить.
К рассвету Эцио собрал людей. Они выехали одним отрядом к Дзагороло и окружили лагерь Микелетто. Поднялось солнце. Эцио держал в левой руке (на которую был надет защитный наруч) арбалет, на правом запястье был закреплен отравленный клинок. Врагам не будет пощады, но Микелетто нужно было взять живым.
Защитники яростно сопротивлялись, но, в конце концов, отряд Эцио смял сопротивление врага, разбив сторонников Микелетто.
Сам Микелетто стоял среди раненых, мёртвых и умирающих, гордый и дерзкий.
– Мы берем тебя в плен, Микелетто Корелла, – сказал Макиавелли. – Больше ты не будешь смущать народ своими пустыми обещаниями.
– Цепи не удержат меня, – прорычал Микелетто. – Как и не удержат они моего хозяина!
Микелетто в цепях отвезли во Флоренцию и заперли в Синьории, в той самой камере, где провел свои последние часы отец Эцио, Джованни. Губернатор города Пьеро Содерини вместе со своим другом и советником Америго Веспуччи и Макиавелли допросили пленного, подвергнув того пыткам, но ничего не смогли из него выбить и бросили гнить в камере. Дни убийцы, казалось, были сочтены.
Эцио же вернулся в Рим.
– Я знаю, что в душе ты остался флорентийцем, Никколо, – сказал он на прощание своему другу. – Я буду по тебе скучать.
– Я ещё и ассасин, – отозвался Макиавелли. – И навсегда останусь предан Братству. Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать, и я приду без промедления. Тем более, – мрачно добавил он, – я ещё не оставил надежды выбить информацию из этого ублюдка. – Желаю удачи, – кивнул Эцио.
Он не был уверен, что у них получится сломать Микелетто. Он был не только убийцей, но и имел сильную волю.
