Гортензия принесла завтрак, и Трише показалось, будто все вернулось к тому времени, когда она завтракала вместе с Джереми. Сердце согревала мысль, что, возможно, благодаря ее присутствию на лице Джереми появилось спокойное выражение. Ему было бы мучительно сидеть одному и думать о Мари-Роз и ее ранах, коря себя за случившееся. Понятно, почему он не обедал дома!
Триша взяла салфетку, как вдруг за ее изящной спиной раздался резкий негромкий лай. Она обернулась и в нескольких шагах от себя увидела крошечную собачонку, которая смотрела прямо на нее. Та была снежно-белого цвета, если не считать золотистого ромбовидного пятна у закрученного вверх хвоста и круглых желтоватых ушей. Собачонка подняла маленькую острую мордочку, а песочного цвета ресницы темно-голубых глаз вызывающе подмаргивали Трише.
С важным видом она грациозной походкой подошла ближе и вдруг, делая пируэты на маленьких лапках, словно миниатюрная балерина, добралась до стула Триши.
— Какая чудесная маленькая собачка! — Триша нагнулась, взяла песика в руки и начала поглаживать шелковистые уши. — Какой она породы?
Джереми закурил, положил зажигалку в карман и выпустил струю дыма.
— Папион. Это слово означает «бабочка». Кажется, эту породу любила Мария-Антуанетта. Мари-Роз обожает ее. Сейчас за ней присматривают Гортензия и Анри. Собачку зовут Фифи.
Триша прижалась лицом к крохотной мордочке и почувствовала, как быстро бьется сердце в маленькой груди. Это миниатюрное создание помогло ей понять, как Мари-Роз жила до замужества. Похоже, что она вела легкомысленную жизнь, заполняя свое время посещениями салонов красоты, ателье мод, встречаясь с друзьями в ресторанах и кинотеатрах или на вечеринках. В конце концов, все это так наскучило, что она сбежала в Англию и стала помощницей по хозяйству. Сейчас она снова вернулась к прежней легкой жизни, испытывая новизну, затем стала терять к ней интерес. Да, это кое-что да значило. Если она так устала от этой жизни, то может поддаться новому капризу. Триша думала об этом, болея сердцем за Джереми. Джереми совсем не ожидал, что окажется среди изнывающих от безделья богачей после того, как он не покладая рук трудился на свежем воздухе. Разглядывая маленькую, словно игрушечную, собачку, Триша сравнивала ее с огромным пиренейским догом Джереми, оставшимся дома. Более нелепый контраст было трудно представить. Не удивительно, что Джереми был несчастлив!
После завтрака Джереми показал сестре виллу. Хозяйские спальни с ванными находились в передней части виллы, комнаты для гостей — в задней. Стены первых были оклеены обоями пастельных тонов, на окнах висели занавески, пол в тон покрывали ковры более темного цвета. Третий этаж с удобными спальнями, ванными комнатами, гостиными и бельевыми занимала прислуга. Тришу познакомили с Анри, мужем Гортензии, Он был среднего роста, полный, с лысеющей головой, румяным лицом. Озорной огонек искрился в его веселых голубых глазах.
Уже было довольно жарко, когда Джереми припарковал машину. Они хотели пройтись пешком и на первый раз осмотреть несколько достопримечательностей. Для Триши Париж был полон сюрпризов, городом очаровательных памятников современности и прошлого. Неторопливо прогуливаясь с Джереми по бульвару Капуцинов, она увидела знаменитое кафе «Де ла Пэ», где можно посидеть за маленьким столиком прямо на тротуаре и наблюдать, как люди снуют мимо тебя. Однако это место было особенным. Джереми сообщил ей, что этот бульвар приютил лучшие кафе и магазины, которые посещают настоящие парижане. За углом находилась знаменитая Опера, изысканно украшенная и поистине огромных размеров, с довольно безвкусным, но впечатляющим фасадом. Их скрыла огромная тень здания, затем оба вышли к маленькому музею и добрались до книжных рядов, стоявших вдоль берегов Сены. Прилавки представляли собой похожие на коробки сооружения с крышками, которые опускались и закрывали их ночью. Здесь они гуляли до обеда.
Триша узнала, что парижане щепетильны к пище, они не любят есть второпях, а наслаждаются едой неторопливо. За аперитивом или вином с тоником, которые французы неизменно принимают перед едой, Джереми обратил ее внимание на то, что в середине дня, во время обеда, магазины и учреждения, как правило, закрываются на два часа. Закуски и ленчи на скорую руку не входили в понятие среднестатистического француза о еде.
Джереми выбрал маленький ресторан, где царили отличный вкус и приятные манеры, а исходящие из кухни восхитительные ароматы разжигали аппетит.
Когда оба после обеда приехали в больницу, их пригласили в регистратуру познакомиться со старшим интерном больницы. Они нашли его кабинет на нижнем этаже. Молодой человек с проницательным взглядом, сидевший за заваленным бумагами письменным столом, пригласил их войти. Мило улыбнувшись, он приятным голосом учтиво поздоровался и жестом пригласил их сесть на стулья, расставленные напротив его стола. Едва они успели сесть, как дверь открылась и глубокий приятный голос, вызвавший тревогу в груди Триши, обворожительно произнес:
— Извините за опоздание.
Рив д'Артанон, любезно поздоровавшись с Тришей и Джереми, прошел вперед и остановился у той стороны стола, где сидел старший интерн.
Джереми представил Тришу врачу, который улыбнулся, оценивая взглядом ее стройную фигуру и свежесть, и выразил надежду, что ей нравится в Париже. Затем он неожиданно подался вперед и, сложив вместе сильные ловкие руки, испытующе переводил взгляд от одного к другому. Триша заметила, что Рив повернулся к ним спиной и уставился в окно.
Врач обратился к Джереми:
— Месье Беннет, я пригласил вас сюда, чтобы сообщить, что мы очень довольны тем, как поправляется мадам. Она полностью пришла в себя после сотрясения мозга, и ребра срастаются. Остается изуродованное лицо мадам Беннет. Как вы уже знаете, имеются две рваные раны: одна пересекает левую щеку по диагонали, другая — правую вертикально. Последняя, к счастью, находится ближе к уху. Остается также разбитый нос. К счастью, находящийся здесь месье Рив д'Артанон утверждает, что нет причин впадать в отчаяние, ибо он уверен, что может вернуть лицу первоначальный вид. — Врач откашлялся, и его лицо, сначала принявшее серьезный вид, заметно потеряло свое напряжение. — Короче говоря, месье, мы сделали для мадам Беннет все, что смогли. Теперь очередь за месье д'Артаноном. У вас есть вопросы? Можете задать их, прежде чем я вас передам хирургу.
Джереми выдержал паузу, затем сердечно сказал:
— Нет, доктор. Хочу вас от всего сердца поблагодарить за все, что вы и ваш персонал сделали для моей жены.
Доктор чисто по-французски пожал плечами.
— То, что мы сделали, — пустяк по сравнению с тем, что сделает месье д'Артанон. Передаю вас в его руки.
Только после того, как дверь за врачом закрылась, Рив повернулся к ним лицом. Он прошел вперед и, положив руки на высокую спинку стула врача, улыбнулся им обоим. Сердце Триши забилось сильнее. На нем был хорошо скроенный темно-серый повседневный костюм, широкие плечи эффектно выделялись в падающем из окна свете. Сначала, когда Рив вошел в комнату, ей показалось, что у него усталый вид. Но его глаза блестели, когда он обращал свой пристальный взгляд то на одного, то на другого и, наконец остановился на Джереми.
— Беспокоиться не о чем, — сказал он обнадеживающе. — Все очень просто. За неделю я делаю не меньше десятка операций, похожих на те, которые предстоят вашей жене. Я прошу лишь одного — поддержите ее в бодром настроении в это весьма трудное для нее время.
— Я признателен вам, — твердо сказал Джереми. — Я также благодарен вам за то, что вы делаете для моей жены, и слова не могут выразить эту благодарность. К счастью, она вам очень верит.
— Мы старые друзья, что, возможно, в известном смысле неплохо. — Длинные пальцы отодвинулись к краю спинки стула и сжались вместе. — Скорее всего, я скоро начну оперировать нос, так как ей трудно дышать. Однако мы можем это обсудить позднее. А сейчас, mon ami, предлагаю вам пойти проведать свою жену, a mademoiselle присоединится к вам через несколько минут.
«Ну и дела, — подумала Триша, — почему бы этому созданию не щелкнуть своими длинными проворными пальцами и прикрикнуть «а ну поживее» или произнести другие, приличествующие моменту слова?» Именно это подразумевал тон его голоса. Может быть, она ошибалась, ибо Джереми вел себя так, будто ничего не произошло. Он встал и, сказав Трише «увидимся позже», вышел из комнаты.
