— Хочешь, поспорим, что могу?
— Нет, — серьезно ответила Марисала. — Не хочу. Я хочу, чтобы ты с кем-нибудь поделился своими переживаниями. Если это так действует на тебя после стольких лет…
Лайам вскочил.
— Все, что мне нужно — держаться подальше от подвалов.
— И лифтов? — предположила Марисала.
Он пожал плечами, но этот беззаботный жест лишь подчеркнул его внутреннюю напряженность.
— Подумаешь!
— А как насчет ночных кошмаров? — тихо спросила Марисала.
По лицу Лайама она видела, что догадка ее верна. Он очень плохо спал, а чаще просто не мог заснуть.
— Или ты скажешь, что это нормально — спать по два-три часа в сутки?
Лайам отвернулся.
— Все не так уж плохо. Я нормально сплю… иногда.
Марисала тоже поднялась на ноги.
— А если перестанешь спать вообще? Что тогда? Тоже сделаешь вид, что ничего не происходит?
Он явно не хотел дальше развивать эту тему.
— Слушай, давай-ка ты сначала изучишь психологию, а врачебной практикой займешься потом!
Марисала взорвалась:
— Я тоже была на Сан-Салюстиано, — резко ответила она. — Не забыл? Я, правда, не сидела в тюрьме, но хорошо знаю, что такое страх перед тайной полицией. Я несколько лет провела в постоянном страхе! Что будет, если меня схватят? Смогу ли я выжить? Не сломаюсь ли? Не выдам ли товарищей?
— Я знаю, — упавшим голосом отозвался Лайам. — Прости.
— Мне не нужны твои извинения, — резко отозвалась Марисала. — Мы с тобой были друзьями, и я хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Но ты, кажется, решил, что не хочешь дружить с ребенком.
Лайам улыбнулся, но Марисала хорошо знала цену этой улыбки. Она догадывалась, что в душе у него темно, как в том подвале. И это продолжается уже не один год.
— Не остроумно.
— А я вообще неостроумная. Между прочим, этому ты тоже обязался меня научить.
Лайам рассмеялся, и на один безумный миг Марисале показалось, что сейчас он заключит ее в объятия. Но он отвернулся.
— Ладно. Пойдем-ка поищем тебе нормальную квартиру.
Лайам проснулся от энергичных ритмов латиноамериканской музыки.
Он сел на кровати, открыв глаза. Черт побери, где он? И откуда музыка?
Лайам поморгал. Через несколько секунд зрение его обрело ясность, и он узнал свою спальню. А что до музыки…
Здесь Марисала! Она пришла к нему в спальню, включила радио и…
Лайам скосил глаза на соседнюю подушку. На миг ему почудился длинный черный волос. Она была здесь! В голове закружились смутные воспоминания. Обнаженная Марисала в его постели, ее хрупкое тело, трепещущее под его руками, тихие стоны наслаждения, высокая грудь с припухшими сосками…
Господи, неужели этой ночью она пришла к нему, и он…?
Нет. Они с Марисалой действительно занимались любовью — но только во сне.
Лайам откинулся на подушку и закрыл глаза, стремясь изгнать из памяти навязчивые образы сновидения. Еще неизвестно, какие сны хуже — о тюрьме или о Марисале! И то, и другое заставляет его просыпаться в холодном поту.
— А теперь еще один горячий хит! — объявил диск-жокей по радио.
Он говорил по-испански, но Лайам понимал все до последнего слова. Удивительно, как быстро возвращаются старые навыки! Но Лайам не хотел этого. Больше всего на свете он желал забыть все. Войну, Сан-Салюстиано, свой испанский… Все.
Даже Марисалу. Нет: особенно Марисалу.
Лайам повернулся на бок и, протянув руку, выключил радио. Затем встал, принял душ, натянул шорты и рубашку поло. Сегодня они с Марисалой должны найти квартиру. Другого выхода нет — ведь занятия начинаются через несколько дней!
На самом деле Лайама беспокоило другое: сколько пройдет времени, прежде чем Марисала поймет, что его разговоры о «девочке» и «младшей сестренке» — жалкая ложь? Тогда-то она действительно проберется ночью к нему в спальню… Он не сможет сопротивляться, и их дружба — как и его дружба с Сантьяго — пойдет прахом.
Лайам спустился вниз. Еще на лестнице до него долетел запах свежего кофе.
Лайам подобрался и вошел на кухню. Было раннее утро: он подозревал, что Марисала стоит у плиты в ночной рубашке. По прошлому опыту он знал, что она обычно спит в длинной футболке, открывающей стройные загорелые ноги… «Господи, помоги мне!» — взмолился Лайам.
Однако Марисала была одета. Лайам увидел на ней шорты до колен и майку-безрукавку, открывающую татуировку на плече — три алых языка пламени. Символ борцов за свободу Сан- Салюстиано.
В первый раз Лайам увидел эту татуировку, когда Марисала со своим отрядом вытащила его из тюрьмы. Татуировка, шрам на лице, автомат, с которым Марисала обращалась так ловко, словно он был продолжением ее тела, — все это болезненно напомнило Лайаму о ее трагически оборвавшемся детстве и горькой юности.
Марисала стояла, прислонившись к кухонному столу, с кружкой в одной руке и листом из воскресной газеты — в другой. Она что-то говорила на своем родном языке.
Несколько секунд понадобилось Лайаму, чтобы сообразить: она обращается не к нему и даже не к щенку, который весело возился на полу, вцепившись зубами в какую-то тряпку.
За кухонным столом сидели мужчина и женщина: оба бедно и неряшливо одетые, а женщина к тому же явно на последних месяцах беременности. С ними-то и беседовала Марисала.
«Черт побери, а эти откуда взялись?» — спросил себя Лайам. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: сегодня утром Марисала снова отправилась на прогулку и привела с собой еще двоих бродяг.
— Buenos dias! — приветствовала его Марисала. — Кажется, сегодня ночью ты спал как следует!
Она была права. Лайам заснул вскоре после двух, и до самого утра ничто не нарушало его покоя — если не считать эротических видений с Марисалой в главной роли.
Распущенные волосы ее мягкими кудрями падали на плечи — точь-в-точь как во сне! Лайам отвернулся, боясь, что она прочтет его мысли по глазам.
— Ты, кажется, занята, — заметил он. — Я возьму кофе и уйду.
— Я прочла твою колонку в газете, — укоризненно заметила Марисала. — Ты просто перепечатал написанное несколько месяцев назад!
— Да, — не поднимая глаз, ответил Лайам. — На этой неделе у меня не было времени писать.
— Por favor, сеньор Бартлетт. — Беременная женщина поднялась, уступая ему место. — Садитесь, пожалуйста. Если позволите, я приготовлю вам кофе и завтрак?
— Спасибо, не надо, — твердо ответил Лайам. — Садитесь. Мне легче стоять, чем вам.
— Но… — Молодая женщина тревожно покосилась на Марисалу.
Наливая себе кофе, Лайам слышал, как Марисала что-то полушепотом объясняет странной паре. Он повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Я все понял! Ты наняла для меня кухарку! — Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
Как это похоже на Марисалу: подобрать на улице двух отчаявшихся бездомных и не только дать им приют, но и сделать так, чтобы при этом не пострадала их гордость!
Лайам пригляделся к странным гостям повнимательнее. Первое, что его поразило, — оба они были невероятно молоды. Мужчине не больше двадцати, а женщина — сама еще совсем ребенок!
— Лайам, познакомься с Инес и Гектором Перес. Они приехали из Пуэрто-Рико. Им пришлось
