– Да, почему я, собственно, сюда и зашел, – сказал Кириллов, ставя пустой бокал на стол. – Могу тебя порадовать, у нас еще один серийный труп. На этот раз, как я понимаю, последний.
– Да? – переспросил Лунин. – И где же теперь?
– Прямо во дворце, в главном зале, – почему-то с досадой ответил Кириллов. – Утром там никого не было, потом люди начали собираться, и вот пожалуйста. Новый подарок.
– Опять кто-то из соратников Эрнеста?
– А кто еще там может быть? Человек пришел на работу. И вот рабочий день оказался последним.
– И как всегда, никто ничего не заметил, – сказал Лунин. – Никто не столкнулся с убийцей на выходе из зала, ничего такого.
– Именно так. Ему везет, надо сказать. Если бы не Чечетов, все это бы еще продолжалось неизвестно сколько.
– И что я теперь должен сделать?
– Как обычно, осмотреть тело. Я бы посоветовал тебе отправиться туда прямо сейчас. Незачем тянуть. Там собираются люди, будут праздновать победу на выборах. Встреча нового политического года, как это у нас называется.
– Вполне идиотское название, я бы сказал, – пробормотал Лунин.
– В любом случае мертвецы в зале в это вписываются плохо. Но пока ты его не осмотришь, тело забирать не будут. Порядок есть порядок, а ты как-никак по-прежнему официальный расследователь. Отправляйся сейчас, тем более что ребят из утилизации я уже вызвал.
– Они же сегодня не работают, – сказал Лунин.
– Ничего, у меня есть специальные телефоны. Если надо кого-то найти, это сделать можно.
– Хорошо, я сейчас иду, – сказал Лунин, вставая. – Ты со мной?
– Нет, мне в другую сторону, – ответил Кириллов, тоже поднимаясь. – Успехов тебе. Ты не расстраивайся, ты и так неплохо поработал. Главное, что загадка решена и убийца найден.
Когда он вышел, Лунин вернулся в кресло и еще несколько минут посидел, погруженный в размышления. Что ж, по крайней мере, над этим теперь не надо ломать голову. Карьеру профессионального детектива он все равно делать не собирался ни при каких обстоятельствах. Можно рассматривать это просто как необычное приключение, в чем-то даже приятное и познавательное.
Лунин не стал брать с собой портфель с бумагами, можно было обойтись и без него. В городе стало еще многолюднее, очереди перед участками были такие, что в них, наверное, приходилось стоять несколько часов. Кто бы мог подумать, что в городе столько жителей, подумал он. Или они съезжались сюда из других городов республики? Вряд ли, скорее всего, голосование было организовано и там.
У дворца тоже сновало много народу. Все вместе это похоже было на разворошенный улей или воду в чайнике, перед самым закипанием. И Лунин тут был не более чем одним прозрачным пузырьком.
Отвлекшись от своих элегических размышлений, он поднялся по мраморной лестнице. Здесь людей было меньше, а на двери, ведущей в главный зал, и вовсе висела длинная полоска бумаги с гербовой печатью, вторым концом приклеенная к стене. Не долго думая, Лунин сорвал ее, полагая, что имеет право это сделать без каких-либо дополнительных согласований.
В первое мгновение ему показалось, что едва ли не половина зала была замазана красно-бурой краской – нет, кровью. На этот раз, как видно, жертва не сдалась без борьбы. Странно, что никто не слышал этого шума.
Тело лежало на столе, одетое в старомодный мундир, тоже весь испачканный. Лунин закрыл за собой дверь и подошел к нему.
Глаза мертвеца были открыты, он смотрел куда-то вбок, в сторону окна остановившимся взглядом. Выражение на застывшем лице было скорее недоуменное. Очевидно, от своего рабочего дня он ожидал чего-то другого.
Записка, вся измаранная кровью, на этот раз нигде была не спрятана, она валялась прямо на столе, рядом с телом. Лунин взял ее. «Здесь изнемог высокий духа взлет», прочитал он. Убийца как будто знал, что цепь его злодеяний скоро будет прервана, и выбрал заключительные строки поэмы. «Но страсть и волю мне уже стремила», читал дальше Лунин, «как если колесу дан ровный ход, любовь, что движет солнце и светила». В виде исключения здесь были даже расставлены знаки препинания.
И тут он вспомнил. Это было как внезапная вспышка, озарившая мозг изнутри сверкающим белым пятном. Это был его собственный текст, цитаты, которые он когда-то выписывал на листочке, в пору своего горячего увлечения Данте. Холодея от ужаса, Лунин перевернул записку, уже зная, что он увидит. Это было продолжение стихотворения о лунном свете, и оно, как и первая строфа, было тогда же написано им, Луниным:
Пока не грянет свет с высот
Мы ждем, таясь во мраке.
Печально розовеет свод
Над безднами клоаки.
Опустив руку с запиской, он постоял немного, приходя в себя. Если бы этот листок, заполняемый им, не относился к тому периоду, о котором он почти ничего не помнил, все было бы намного проще. Чечетов был прав: кто-то вел игру с его памятью, дразня его всеми этими убийствами, и педантично выкладывая цитату за цитатой, по этому листку. Не был дописан только один отрывок, тот что он нашел у себя в кабинете, и у Лунина не было большого желания припоминать, что там точно было. Все было ясно и так.
Оставалось понять,
