Директор был непьющим, и даже ходили слухи в селе, что он не ходит на вечера, боится сорваться, так как он лечился от алкогольной зависимости. И хотя, может, это всего лишь слухи, но чтобы директор, когда выпил хотя бы глоток вина, этого не видел никто. Директора совхоза прислали с другого района. В 'Первомайском' он проработал уже девять лет и действительно все эти годы избегал свадьбы и другие гуляния. Приедет, поздравит и сразу уезжает, за стол никогда не садится. Все привыкли с годами к этому и воспринимали как должное, без обид.
К 17.00 без опозданий пришел Пахом в белой старинной вышитой рубашке, неизвестно как сохранившейся. Это был в старину атрибут гармониста, как и картуз с красным искусственным цветком.
Пахом, едва зайдя во двор Суховерховых, а столы были оставлены под навесом прямо на улице, заиграл плясовую, наверное, собственной импровизации. Пожилые сразу пустились в пляс, молодые еще стеснялись, стояли в стороне. Солдата и мать посадили на почетное место во главе стола. Рядом крестный с женой, за ними Светочка съездила в колхоз 'Михеевский'. Крестный Ивана, бывший закадычный друг отца, тоже агроном, и теперь работал в колхозе. Угощений и водки было много, несмотря на сухой закон. Нина Никаноровна ждала сына со службы и сделала запас заранее. Водку, как и везде в их совхозе, давали по две бутылки на человека в месяц, даже грудным детям. Все сели за стол. Посыпались поздравления солдату, как обычно, как заведено в деревнях, где отношения между людьми намного душевнее, чем в городе. Наверное, потому что в деревнях все всех знают. Хотя и совсем редкими стали браки между односельчанами. В старые времена полдеревни были родными или кумовьями, или сватами.
На хуторе 'Прилепа', где сейчас была построена новая совхозная улица из двадцати домов, все были родственниками. Жили когда-то муж с женой, потом их четверо сыновей женились, построили свои дома, и образовался родственный хутор. Но теперь внуки все в городе. Дома покупали приезжие для дач да, как их стали звать, 'беженцы' из республик Прибалтики, с Закавказья, Средней Азии. С войны не знали этого слова 'беженцы', но история всегда повторяется.
Выпили по одной за солдата, за его нелегкую пограничную службу, что все хорошо обошлось и он снова дома, живой и здоровый. Потом по два за мать солдата, потом просто за Советскую Армию. Молодежь и женщины под веселый наигрыш баяна Пахома пошли плясать в круг. Мужики посолиднее подсели поближе к солдату, виновнику торжества. Трогали его медаль 'За образцовое несение пограничной службы', хлопали по плечу:
- Так держать! Молодец, герой! Не подвел земляков, честно отдал долг Родине.
- Не совсем еще, крестный, отдал, - поправил Иван своего крестного.
- Не понял, сынок. Ты же сказал, все, отслужил два года, - от удивления у него даже глаза округлились.
- Я не говорил никому, даже матери, думал завтра, но какая разница.
Иван встал, взял в руки налитую рюмку:
- Я в отпуск на месяц, а потом поеду учиться в школу прапорщиков на шесть месяцев. Я решил остаться служить в армии на сверхсрочную. Буду Родину защищать, - добавил Иван уже избитую за сегодняшний день фразу.
Иван сильно волновался, впервые оглашая свое решение перед матерью, он хотел выпить налитую рюмку.
- Подожди. Как защищать? - мать ладонью прикрыла рюмку. - С этого защита Родины не начинается.
- Мать, ну ты что? - Иван даже покраснел от стеснения перед деревенскими мужиками.
Все молчали, видимо, обдумывая неожиданное для них решение Ивана.
- И где служить потом будешь? Снова в этом Таджикистане? - с трудом выговорил захмелевший сосед дядя Миша.
- Почему? Служить буду, конечно, в пограничных войсках, это однозначно. А где? Куда пошлют. Куда Родина позовет.
- Сынок, что ты заладил: родина, родина. Вот она, твоя родина: этот совхоз, эта земля, на которой родился и вырос. Это, по-твоему, не родина?
- Правильно, это и есть Родина, и ее надо кому-то защищать и в Таджикистане тоже.
- Но до России от Таджикистана далеко. Тебе, сынок, забили политучебой голову. Подумай, у тебя вся жизнь впереди. Иди учиться в любой ВУЗ, тебя как солдата-героя возьмут вне конкурса, - крестный ласково обнял Ивана за плечи, прижал к себе. - Как отец был бы рад тебя дождаться, царствие ему небесное. Давай, Матвей, за него выпьем, - обратился он к соседу Суховерховых, совхозному ветврачу, сидевшему рядом.
Весть о том, что Иван приехал в отпуск, через месяц поедет учиться в школу прапорщиков и останется служить на сверхсрочную службу, быстро облетела всех гостей. Даже гармонист Пахом перестал играть, бережно поставил баян на лавку рядом с собой. Ему сразу налили. Начались споры. Как обычно мнения разошлись, одни стали утверждать, что решение Ивана правильное, все казенное, все в достатке, даже сейчас, когда в стране все стало дефицитом. Через двадцать пять лет - пенсия, а ему будет только сорок три года. Всегда чистый и ухоженный, а в совхозе мужики всегда пьяные и небритые. Другая половина гостей утверждала, что тянуть солдатскую лямку: подъемы, тревоги - не стоит, когда все дороги открыты, иди, учись в любой ВУЗ или даже кооператив свой открывай. Быть богатым становилось не стыдно и в нашей стране. Работай, зарабатывай, живи в свое удовольствие без этих тревог и сборов. Долго спорили, потом притихли, стали наливать стаканы, видимо, вспомнив, что они собрались встретить солдата. Выпив, сосед Матвей заключил:
- Месяц - это много, поживи, Ванюшка, может, и передумаешь уезжать.
Поставили магнитофонную кассету. Заиграла веселая музыка. Молодежь побежала танцевать. Уже смеркалось, на небе зажглись первые звезды. Воздух пьянил и дурманил весенней свежестью и чистотой. Запах цветов черемухи. Если и есть на земле рай, то это цветущие сады в деревне. Гости стали расходиться, когда уже совсем стемнело. Гостей из соседнего 'Михеево' повезли на мотоциклах Петя и Светочка, оставаться ночевать они категорически отказались. У всех были дела с раннего утра, как обычно в деревне: доить, кормить свой скот, к тому же завтра суббота, а это в колхозе рабочий день.
Нина Никаноровна осталась с сыном одна за большим столом, сбитым из струганных досок. Она обняла сына, погладила по непослушным вихрам:
- Сынок, но скажи, что пошутил! Захотел всех разыграть, - допытывалась у сына Нина Никаноровна.
- Нет, мать. Я решил, так и будет, - Иван сидел, насупившись, низко опустив голову. - Я выбрал для себя профессию.
- Что дала эта профессия твоему дяде Володе? Даже могилу хорошую и гроб не заслужил. Похоронили с табличкой вместо креста. Всю свою жизнь он Родину защищал, все здоровье отдал.
Иван молчал. Спорить с матерью, обижать память о дяде он не хотел. Хотя он и не одобрил в письме самосуд дяди. Может, где-то в глубине души и поддерживал его действия, повинуясь скорее мальчишеству, чем здравому смыслу.
- Я выбрал, мать, для себя профессию, - еще раз, но уже мягче и ласковее повторил Иван. - Ты не обижайся, мам, с тобой Петька, он оканчивает школу, сдаст экзамен, уезжайте с ним в город, пусть он в институт поступает. Он хорошо учится, сдаст экзамены, да и директор даст ему направление от совхоза, поступит вне конкурса в СХИ. Пусть учится на механика. Он технику любит. Вон отцов мотоцикл из железок собрал, работает лучше нового, я даже проехать попробовал.
- Я думала и невеста, Светочка, тебе будет. Сирота она, одна сестра в городе. Очень хорошая девушка.
- Вот Петьке и невеста, - улыбнулся Иван.
- Она старше Петруши на пять лет.
- Подумаешь, пять лет. Это еще и лучше, когда жена постарше, поумнее, порассудительней, будет одергивать. Петька - совсем домашний, как девчонка. В институте и кафедра военная есть, звание получит офицерское. Служить с его характером тяжело, он добрый, всех ему жалко, котенка не обидит. А жизнь ожесточается, иногда приходится просто выживать, кто быстрее - или ты, или тебя, - Иван тяжко вздохнул.
