- Ты стрелял в людей, сынок?! Это же страшно! - мать даже побледнела, задав вопрос сыну.
- Мама, тогда об этом совсем не думаешь. Просто нет времени думать. Или ты выстрелишь быстрее, или тебя убьют. Да и они не как не совсем. Одурманят их наркотиками, они даже не понимают, что делают, идут открыто, напролом. Потому и стоит в Таджикистане целая армия, иначе захлестнут Россию наркотики. Их везут сюда целыми караванами. Молодежь растет бесшабашная, нет ни цели, ни идеалов в жизни, одни развлечения. Хочется всего сразу и много. Может, это и хорошо, вот вы что, кроме работы в жизни видели? Ваше поколение, кто до войны, в войну, после войны родились. У нас в Таджикистане на заставе антенна была спутниковая. Оттуда с Запада все фильмы США, одни боевики, смерть, насилие, кровь, деньги любой ценой, деньги выше всего. Они, я уверен, у себя свободно такие фильмы не крутят, а у нас, я смотрю, и по телевизору сплошь одни боевики из США, и тарелка, антенна, уже не нужна.
- Почему, Ванечка, мы учились, мечтали, строили. Наше поколение верило в счастливую жизнь, - попробовала возразить Нина Никаноровна.
- А где она, счастливая жизнь? Очереди длинной в километр, - Иван закурил, хотя он и стеснялся еще курить при матери, но сейчас он даже не заметил этого.
- Вот вы, дети войны, мечтали: все отстроите снова и заживете счастливо, - продолжал он, - а есть ли строй государственный, когда всем хорошо? Наверное, это просто миф, утопия. Если есть государство, то государство - это машина угнетения, где главное слово 'надо', а не 'хочу'. И теперешняя свобода слова это временно все. Пройдет все, построят, что хотят построить и начнут закручивать гайки. Так было, так будет всегда.
Иван замолчал. Нина с удивлением посмотрела на повзрослевшего, поумневшего сына.
'Он взрослый, он совсем взрослый в свои двадцать лет, - подумала она. - Откуда в двадцатилетнем юноше такие взрослые мысли. Да, быстрее взрослеют наши дети'. Они всегда жили и не задумывались, хотя все, что говорил Иван, было правдой. Жизнь ускоряется, и вчерашние школьники, оставшись наедине с трудностями, опасностями взрослеют быстрее. Вот Игорь Ненаших, они с Иваном ровесники, в армии не был, отсрочка по здоровью, а он играет с пятнадцатилетними в футбол, в лапту.
Приехал Петр, сел рядом с братом. Иван был выше, шире и уже сложился как мужчина. И хрупкий Петр был подростком рядом с ним.
- Все, сынки, пошли отдыхать. Все собрали, завтра перемоем. Устала я за день, да и придут с утра, как заведено, головы поправить.
Мать обняла своих сыновей и, взяв их обоих под руки, пошла с ними в дом, счастливая и гордая.
- 27 -
Все шло спокойно после вызова в УВД к майору Тычинину и звонка Скрыльникову, когда Галина побывала в 'Сером доме' КГБ. Больше ее никто не беспокоил. Не было и звонков от Короля, в назначенный день зашли Узбек и еще один, незнакомый, забрали проценты, выпили как обычно по сто пятьдесят коньяку и ушли. Галина видела, как они сели в белые 'Жигули', ожидавшие их на улице. Скрыльников тоже не звонил. Казалось, ничего не произошло: не было автокатастрофы со смертью Елышева, не было убийства семьи Глебовых.
Приезжал новый зам по торговле облисполкома, вежливо поинтересовался, не притесняет ли местная власть района, на территории которого находится ресторан. Вежливый такой, интеллигентный, видимо бывший преподаватель. Галина уже успокоилась, обычная рутина работы захватывала все время, оставляя лишь на сон. На выходные она даже выбралась за город в компании таких же кооператоров. Стали создаваться подобие союзов кооператоров, у них были даже свои места для отдыха, и разговоры здесь почти всегда одни - как улучшить законы, развязать руки, дать больше свободы кооператорам. Близких друзей среди кооператоров у нее не было. Так, общалась со всеми понемногу. Готовили шашлык, выпивали. Галина заметила, что в отличие от партэлиты, кооператоры были намного застенчивее, скромнее. Даже казалось, что они стеснялись своего положения, когда в стране у людей не было ничего, а у них было все.
Галина сидела утром в своем кабинете, в кафе 'Пирамида', когда в дверь вежливо постучали. Вошла молодая симпатичная девушка лет двадцати двух, вежливо поздоровалась и сказала:
- Галина Ивановна, я недавно видела в одной квартире очень старинную скрипку...
Пароль Скрыльникова! От кого угодно она могла ожидать эти слова и поначалу даже мысленно представляла, что ее догонит на улице мужчина в темных очках с поднятым воротником плаща и произнесет эти слова. Но услышать их от красивой молодой женщины?! Галина растерялась и забыла, что она должна ответить. Девушка мило улыбнулась, видимо, понимая состояние Захаровой и, помедлив, спросила:
- Так что мне сказать хозяину скрипки?
Галина вспомнила:
- Скрипка продается? Мне можно посмотреть?
Девушка молча достала листок бумаги с адресом: 'Улица Моисеева, дом 16, квартира 26' прочитала Галина, запомнить было нетрудно, учитывая повторяющуюся цифру 6. Галина прочитала еще раз про себя на память, с 11 до 12 сегодня, было подписано рукой Скрыльникова. Девушка взяла листок, порвала его на мелкие части и порванные кусочки положила в свою сумочку.
- До свидания, Галина Ивановна, - попрощалась она и бесшумно вышла.
Галина любила детективы, но когда ей самой довелось столкнуться, она растерялась и даже забыла несколько слов отзыва. Когда девушка ушла, Галина весело рассмеялась, прикрыв глаза ладонями. Итак, Павел Николаевич Скрыльников ждал ее сегодня с 11 до 12 на улице Моисеева. Было 9.30, Галина стала делать распоряжения, вызвала шеф-повара по поводу меню на вечер. Четыре столика были заказаны, кто- то отмечал какое-то торжество, был рабочий день, и в отличие от выходных, когда все столики заказывались заранее, меню тоже было обычным, за исключением заказа на четыре столика. Шеф-повар, получив указания, ушел. Время прошло незаметно. В половине одиннадцатого Галина стала собираться на встречу. Ехать на своей машине она не хотела, да и Скрыльников ей это категорически запрещал. Галина вышла через подсобку, прошла через двор, сказав шефу, что она в магазин одежды, вернется через тридцать минут. Села в троллейбус, идущий в сторону улицы Моисеева, доехала до кинотеатра 'Победа', остановку прошла пешком по парку, вот и 16 дом, по логике 2 подъезд, точно, вот и дверь на втором этаже, обитая темно-коричневым дерматином. Одиннадцать ноль пять. Галина даже не успела нажать на кнопку звонка. Дверь открылась, в коридоре стоял, улыбаясь, Скрыльников.
- Страшно, агент 007? - спросил он, продолжая улыбаться. - Я вас еще с улицы услышал по стуку каблуков, - ответил он на незаданный вопрос Галины. - Никого не видели подозрительного?
- Нет. Я несколько раз смотрела, никого.
- Правильно. За вами шел наш человек. Он тоже никого не заметил. Проходите, Галина Ивановна.
- Человек? - Галина даже обиженного надула губы. - От самой 'Пирамиды'? Я никого не заметила. Вы меня разыгрываете, Павел Николаевич?
- Нет, не разыгрываю. Напрасно вы обижаетесь. Сейчас он отзвонится с улицы, с телефона- автомата.
И точно - зазвенел телефон, Скрыльников жестом позвал Галину, снял трубку, поднес к уху Галины.
- Первый, все хорошо. Морозова дома без проблем, - услышала Галина незнакомый мужской голос в трубке.
- Значит, я никудышный агент, - грустно проговорила Галина, - а откуда он шел за мной, от самой 'Пирамиды' и в троллейбусе одном ехали? Да, агент я никудышный. И через двор вышла.
