мучительное, ни на что не похожее чувство! Оно присутствовало в нем все время после расставания с Дороти, просто он старался не замечать его.
Ему представилось ее милое лицо — проницательные, блестящие, темные глаза, нежные щеки, так трогательно краснеющие, губы, то упрямо сжатые, то мягкие и влажные. Он вспомнил ее тугое соблазнительное тело, ее умение дарить себя, ничего не прося взамен.
Нет, кое-что она все-таки взяла у меня, не взяла, а бессовестно украла, подумал он, блаженно улыбаясь. Мое сердце.
Ему вдруг стало тесно и душно и показалось, что стены просторного кабинета невыносимо на него давят. Он жил не той жизнью, которой желал, и осознал это только сейчас. С его глаз словно спала пелена, и захотелось сбежать отсюда, причем как можно быстрее.
Только бы она простила меня! — безмолвно воззвал он к Богу и выскочил из кабинета.
Дело близилось к полуночи, когда Дороти вышла на крыльцо со стаканом холодного сока в руке. Она уже приготовилась ко сну, но спать абсолютно не хотела. Завтрашний день обещал быть напряженным, и ей следовало набраться перед ним сил, поэтому-то она и решила подышать свежим воздухом, надеясь, что это поможет заснуть.
Завтра Тедди исполнялось пять лет. Ей не хотелось устраивать большой праздник, но Клэр и остальные Симмонсы убедили ее в том, что для ребенка этот день должен стать особенным и запомниться.
Она прислонилась к деревянным перилам и отпила немного сока. Вечер был теплым, ласковым и навевал грустные мысли.
С тех пор как Вильям уехал, прошло две недели. Но он так ни разу и не дал о себе знать. Не появился даже ко дню рождения Теда, хотя прекрасно знал, что для мальчика это было бы лучшим подарком.
Я должна продолжать жить, как жила, пока не знала его, подумала Дороти. Тогда и Тедди будет легче смириться с судьбой.
Ее грудь наполнила уже привычная боль, а к глазам подступили слезы. Она изо всех сил старалась воспрянуть духом, но безграничную пустоту в сердце, порожденную отъездом Вильяма, нечем было заполнить. Ей хотелось возненавидеть его, но и это у нее не получалось.
Услышав шум приближающегося автомобиля, она стерла со щек слезы и взглянула на дорогу.
В столь позднее время к ним никто не приезжал, разве только в тех случаях, когда происходило что- нибудь из ряда вон выходящее. Дороти напряглась. В общем-то опасаться ей было нечего. Теперь в ее доме жило трое взрослых мужчин — Питер, Сэм и Грегори, человек, которого на двухмесячный срок нанял перед самым отъездом Вильям. Тем не менее ее душу охватила тревога.
Когда машина приблизилась и Дороти при свете луны узнала в ней знакомый «роллс-ройс», ее бросило в дрожь. Спустя несколько секунд дверца водителя отворилась, и на дорогу вышел Вильям.
Сердце Дороти заколотилось так громко и неистово, что она не слышала шума шагов Вильяма, направившегося прямо к ней.
— Привет, Дороти! — воскликнул он, приблизившись.
Она вспомнила, что на ней лишь ночная сорочка и легкий халатик, и покраснела. Хорошо, что было темно и Вильям не мог видеть цвета ее щек.
Мог бы и предупредить нас о своем приезде! — с неожиданной злобой подумала она. И произнесла, с трудом заставляя свой обмякший язык двигаться:
— Что тебе нужно?
— Я хочу серьезно поговорить с тобой.
Дороти поджала губы.
А я не желаю повторно позволять тебе над нами издеваться, подумала она. В этот момент хлопнула дверь пристройки, и через несколько секунд из темноты вынырнула долговязая фигура Питера.
— Все в порядке, Дороти? — спросил он.
Не успела она и рта раскрыть, как за нее ответил Вильям.
— Это я, Питер! Прости, что разбудил тебя.
— Не извиняйся, Вилли. Очень рад твоему возвращению! — ответил парень и пошел назад.
Дороти чуть не окликнула его, но вовремя передумала. Разобраться с Вильямом ей следовало самостоятельно, без посторонней помощи.
— Очевидно, ты приехал, чтобы забрать оставшиеся вещи. Пожалуйста, сделай это как можно тише и быстрее. Не дай Бог проснется Тедди. Потом опять будет мучиться.
Она шагнула к двери, но приостановилась и добавила через плечо:
— Кстати, я решила, что должна вернуть тебе деньги. Наши дела налаживаются. Скоро я буду в состоянии с тобой рассчитаться.
Вильям схватил ее за руку.
— Я ведь сказал, что приехал, чтобы поговорить с тобой, Дороти. Деньги меня не интересуют.
Она нехотя повернулась и взглянула ему в глаза. И лучше бы этого не делала: ее сердце мгновенно окатила волна горячих чувств.
— Я наделал множество ошибок, — начал Вильям. — Но, поверь, никогда не желал обидеть ни тебя, ни Тедди…
— Замолчи! — отрезала Дороти. — Меньше всего на свете я нуждаюсь в твоей жалости, Вильям Доусон Гринуэй! — Она резко повернулась и опять рванула к двери, боясь, что расплачется прямо перед ним.
— Мне тяжело без вас, Дороти, ужасно тяжело! — торопливо проговорил Вильям, сильнее сжимая ее руку и не давая ей уйти.
Дороти замерла, боясь поддаться вновь затеплившейся в душе надежде.
— Я думал, что в Аберистуите мой дом, мое будущее, — взволнованно продолжил Вильям. — Но чудовищно ошибался. Только расставшись с тобой и с Тедди, я понял, как сильно в вас нуждаюсь. — Он выдержал паузу. — Я очень хочу к вам вернуться. Мечтаю, чтобы из фиктивного наш с тобой брак превратился в настоящий…
Дороти на секунду зажмурила глаза. Ей очень хотелось поверить ему, но было страшно подвергать себя и сына еще одной опасности быть вскоре отвергнутыми.
— А через некоторое время ты опять заявишь, что не создан для семейной жизни, — жестко проговорила она, усиленно борясь со слезами. — Опять скажешь, что должен куда-то ехать, опять исчезнешь из нашей жизни на неопределенный срок. Я не должна допускать ничего подобного, Вильям. Я слишком люблю своего сына и желаю ему лучшей судьбы. — Она резко отдернула руку.
— Но я больше не уеду от вас, Дороти! — пробормотал Вильям.
Его голос прозвучал настолько несчастно, что сердце молодой женщины чуть не растаяло. Однако она не поддалась на эту уловку.
— Нет, Вильям. Нет! Моему ребенку всего пять лет. В таком возрасте слишком болезненно воспринимаешь предательство. Я обязана сделать все возможное, чтобы оградить его от очередного удара, — прошептала она.
— Но никакого удара не последует, дорогая! — с мольбой произнес Вильям. — Дай мне шанс, и я докажу тебе, что отныне все будет по-другому…
— Нет, — решительно ответила она и, войдя в дом, захлопнула за собой дверь.
Лязгнул замок, красноречиво оповещая Вильяма, что надеяться ему больше не на что.
Потерянный, подавленный и одинокий, он поплелся к машине.
Прозвучавший откуда-то из темноты знакомый женский голос остановил его:
— Ты уже сдаешься, Вилли?
Вильям обернулся. Слева от дома стояла Анна.
— Дороти не желает меня знать, — произнес он убитым голосом.
— Ты уверен в этом? — Анна приблизилась к нему своей покачивающейся походкой.
— Не совсем, но… — Вильям развел руками. — Что ты мне посоветуешь?
— Во-первых, постарайся остудить ее гнев, — рассудительно и тихо сказала пожилая женщина. — А уж потом серьезно поговори с ней. Но не пытайся воздействовать на нее мольбами и извинениями.
