проявлялась, после того, как Никита разведчика Лесной Ветви укокошил, ни разу о себе не напомнила), достаточно знания реалий российской действительности и жизненного опыта. А обогащать этот самый опыт не хотелось. Нет можно, конечно, потратить время на непосредственное изучение методов оперативной работы, но перспектива испытывать данные методы на собственной шкуре… не вдохновляла. Изучать оперативные штучки лучше… не столь эмпирически. К тому же Никите здесь просто надоело; цирк не веселил, клоуны огорчали, а есть хотелось неимоверно. Силы понемногу восстанавливались, и Селин решил представление прекратить. Он сосредоточился и аккуратно 'надавил' на Горбунова.
Образ проверяющего из управления, компанейского, но принципиального и требовательного мужика, сформированный Никитой, сыщика впечатлил. Горбунов распрямился, преданно уставился на 'проверяющего' и даже чихать перестал.
– Перекусить бы неплохо. А то брюхо подводит,- воспользовался 'служебным положением' Селин.
– Сейчас организуем,- заверил его Горбунов и выскочил из кабинета. Так стремительно, что копавшийся в недрах сейфа лысый Леха отвлекся от бумажных развалов, поднял голову и поинтересовался:
– Чего это он?
Пришлось и его приобщать к истории с голодным проверяющим из управления и отправлять за провиантом.
Через четверть часа на столе стояли: завернутая в фольгу курица-гриль, полбулки хлеба, палка сырокопченой колбасы, три контейнера с салатами, две упаковки мясной нарезки, банка маринованных огурцов и бутылка водки. Сыщики тоже стояли, только возле стола. Уразумев, что в одиночку расправиться с принесенной снедью, несмотря на дикий голод, ему нее удастся, 'проверяющий' пригласил оперов разделить с ним трапезу.
– Присоединяйтесь.
Оспаривать предложение никто не стал, да и не мог, и народ приступил к планомерному уничтожению провианта. Нетронутой осталась лишь водка. Хоть алкоголь его и не брал, но Никита не желал рисковать (мало ли чем обернется – вдруг новый приступ случится), а милиционеры в присутствии непьющего проверяющего не посмели.
За импровизированным обедом 'проверяющий' ненавязчиво, где просто спросив, а где покопавшись в мозгах, выяснил, куда поступили сведения об обнаружении похищенного пистолета и доставлении некоего Селина Никиты Викторовича в отдел милиции. Оказалось, что информация занесена в какой-то ЖУИ, в не менее загадочном КУСПе еще не отражена, а также забита в компьютер и по сети отправлена в ИЦ областного УВД. Никита огорчился. Наследил он изрядно, теперь придется хвосты подчищать, дабы впоследствии ничего не всплыло и никакой даже самый гениальный и любознательный сыщик, будь он четырежды Шерлок Холмс, не сумел ничего распутать и создать Селину неприятности.
Проблема с пресловутым ЖУИ разрешилась просто. Никита с Горбуновым сходили в дежурную часть, вырвали из журнала (аббревиатура ЖУИ расшифровывалась как журнал учета информации) лист с записью об изъятии пистолета ПМ у Селина Н.В., а помощник дежурного 'добровольно' согласился переписать данные заново, без упоминания названного факта. Журнал был прошит, страницы пронумерованы, и Никита понимал, что отсутствие одного листа непременно бросится в глаза, но последствия порчи важного регистрационного документа его не пугали. На него не подумают, и ладно. А помощник дежурного сам виноват – на порчу согласился 'добровольно'.
А вот с удалением сведений о доставлении из компьютерных баз возникли сложности. Когда Никита в сопровождении верного оруженосца Горбунова заявился в штаб отдела милиции и 'попросил' тощего старшего лейтенанта, ответственного за информационное обеспечение РОВД, уничтожить информацию об обнаружении ранее похищенного пистолета ПМ и доставлении некоего Селина Н.В., компьютерщик неожиданно уперся.
– У нас я данные стереть могу. А полностью их из баз удалить не смогу. Нельзя отсюда информацию удалить. Она в ИЦ УВД сдублирована и, наверное, в ГИЦ МВД отправлена,- в ответ на 'просьбу' проверяющего пробубнил тощий старлей.
– А если постараться,- усилил 'нажим' Никита.
Старлей одеревенел и вспотел, но стоял до последнего.
– Не получится. Я же не хакер.
Напрашивалось применение тяжелой артиллерии. Селин напрягся, собрался с силами, поймал взглядом зрачки старлея (Никита заметил, что 'промывать' мозги ему гораздо легче, когда он смотрит человеку в глаза) и обрушился на разум милиционера вылепленным в ментальных схватках последних дней тараном своей воли. Для повышения точности удара таран направляли слова:
– Ты хакер. Ты самый лучший на планете хакер. Ты уничтожишь информацию не только в компьютере, но и во всех базах данных, где упоминается Селин Никита Викторович,- для облегчения бедному 'хакеру' задачи Никита назвал дату и место своего рождения.- Сотрешь так, чтобы никто никогда не смог эту информацию восстановить. Ты сможешь!
Тяжелая артиллерия не подвела. Старлей заморгал, часто задышал, несколько раз судорожно дернулся и набросился на клавиатуру компьютера, словно не сходивший много месяцев на берег озабоченный моряк на припортовую проститутку. Или как оголодавший кот на жирную мышь. В данном случае – мышку. Минут пять 'хакер' терзал клавиатуру, нависнув над столом пизанской башней, затем распрямился и доложил:
– Я все удалил.
Слово 'все' в устах старшего лейтенанта прозвучало как-то… слишком категорично, поэтому Никита решил уточнить:
– Удалил информацию о доставлении и обнаружении пистолета, я правильно понял?
– Нет. Я удалил информацию о доставлении, сведения о получении документов, электронную копию формы ф-2. Уничтожил информацию во всех базах данных, где упоминается Селин Никита Викторович.- Старлей напоминал механическую куклу – отчитывался безжизненным, 'деревянным' голосом и сидел неподвижно, словно боясь шевельнуться.
– Получении документов… Это каких?
– Водительского удостоверения, паспорта, свидетельства права собственности на квартиру…
– Ни фига себе! – возмутился Селин. – Это что выходит: если я паспорт потеряю, то новый уже не выдадут?
– Нет.
– Веселые дела. И квартиру мне теперь продать затруднительно…Я надеюсь, сведения о рождении Селина Никиты Викторовича ты не стер?
– Стер. Уничтожена информация в базах МВД, ФСБ, ГУИН, ФАПСИ, ГНК, Минюста, органах ЗАГС… – начал перечислять старший лейтенант, но Никита оборвал его:
– Хватит. Пожалуй, с установкой я немного перестарался. И как только сумел?- Селин покачал головой, удивляясь мощи своего гипнотического дара.- Приятель, часть информации придется восстановить.
– Не получится. Я стер информацию так, чтобы никто не смог ее восстановить, – процитировала Никиту 'механическая кукла'.
– Да, установки точнее надо давать,- попенял себе Селин и подбодрил старлея:- Не волнуйся, получится. Ты же самый лучший в мире хакер. Сейчас быстренько вернешь в базы сведения о рождении, о получении паспорта и о покупке квартиры. И что там еще?
Однако волшебные слова и бодряще-тяжелый взгляд на сей раз не помогли. Как ни давил Селин на сознание старлея, как не увещевал, 'самый лучший в мире хакер' лишь трясся, словно ударенный током эпилептик, и моргал сломавшимся светофором, но клавиатуру не трогал. А когда Никита врезал по мозгам компьютерщика главным калибром, бедолага закатил глаза, пустил изо рта пену и обмяк.
То ли мощь ментального воздействия оказалась чрезмерной, то ли 'хакер' действительно уничтожил информацию без возможности восстановления и, получив невыполнимую установку, 'перегорел', но приходить в себя он не желал. Селин толкал его, угощал пощечинами, брызгал в лицо минералкой из экспроприированной с соседней тумбочки бутылки, даже пробовал включить сознание силой внушения – без толку. Элементарная логика вкупе с обычной интуицией (сверхъестественная по-прежнему помалкивала в тряпочку) подсказывали, что из затеи с восстановлением данных ничего не получится.
Убедившись, что растормошить вырубившегося старлея не удается, Селин изрек:
