заполонили собой пространство Грота Уединения.
Когда носитель Алмазного Венца вновь заговорил, в его голосе уже не звенел металл:
– Для призыва Дара последнего вздоха нужны причины. Веские причины.
Эолан сплел пальцы в жесте согласия и почтения.
– Да. Для применения Дара требуются решимость и отчаяние. Чтобы решиться на такой шаг Алниор должен был уже ступить на путь в Лоно и видеть, что спасения нет. Это возмездие за собственную гибель… или способ устранения угрозы существования Детей под сенью Алмазного Трона.
– Кто способен вернуть в Лоно Матери опытного Ищущего из Лесной Ветви?
– Наследники гвархов. Возможно, наиболее могущественные из наделенных Силой – ашеров.
– Тот, кто оправил Алниора на путь в Лоно Матери, прекратил существование?
Собеседник венценосца низко склонился в знак принятия вины и покорности:
– Неизвестно. После призыва Дара последнего вдоха следов не остается. Только вкусившая силу огня почва.
Первый Сын дождался момента, когда его старинный друг перестанет демонстрировать принятие вины и покорность и примет позу Внимания и Повиновения, и произнес:
– Если виновный в возвращении в Лоно Матери Ищущего Алниора не погиб, его следует найти и покарать. Пусть этим займется Лесная Ветвь.- Носящий Алмазный Венец сделал паузу, подарив беседе возможность сделать пару глотков тишины, и повелел:
– Подготовку к Обновлению необходимо ускорить.
ГЛАВА 8
Сотовый телефон противно запиликал под ухом. Противно и нудно. Обнимающая мягкую подушку Вика перевернулась на другой бок и постаралась игнорировать телефонные трели, но они не унимались. Пиликание и жужжание вибрирующего корпуса телефона создавали 'великолепную' звуковую дорожку и терзали барабанные перепонки, казалось, вонзаясь в мозг.
Вика не являлась сторонником закачки разнообразных модных рингтонов на мобильник, но сейчас заложила бы свои потроха вместе с душой какому-нибудь демону или Гроссмейстеру ордена за то, чтобы вместо трелей обкурившейся малиновки и жужжания недовольного, ворчливого жука слышать ненавязчивую веселенькую мелодию. Или песенку. Желательно из репертуара телевизионной программы 'Спокойной ночи, малыши'. Как там: '…глазки закрывай, баю-бай…'.
Баю-бай не получалось. Сладкий утренний сон подтаявшей льдинкой ускользал из объятий, а телефон настойчивым дятлом долбил по ушам и мозгам. Вика почти машинально водрузила подушку себе на голову, наивно надеясь, что таким банальным способом изолирует органы слуха и центральную нервную систему от внешнего мира. И оградит себя, любимую, от посягательств сволочного мобильника на право спокойно нежиться в постели. Напрасно. Телефон не унимался, а сон улетучился окончательно.
Преодолев внезапно возникшее желание пойти в кладовку, взять молоток и раздолбать к чертям собачьим металлопластиковое чудо финской инженерной мысли под названием 'Nokia', Вика откинула подушку и, не открывая глаз, потянулась к прикроватной тумбочке. Где покоился трижды проклятый сотовый. Вернее, не покоился, а жужжал и пиликал. Нашарив рукой прямоугольный корпус телефона, девушка, не глядя на экран, ткнула кнопку приема и поднесла трубку к уху.
– Слушаю.
– Ты дома?- из трубки донесся радостный и до омерзения бодрый голос Оспешинского.
– Да.
– Спишь?
– Сплю.
– Врешь. По ауре вижу, что не спишь?
– Слушай, ты…- вскипела было забытым на плите чайником Вика, но подходящее уничижительное именование для негодяя, мешающего девушкам предаваться сну и неге, подобрать не сумела, поэтому лишь фыркнула:- Чего ты там видишь? Ауру по телефону? Очень смешно.
– Не смешно, зато правда. Заканчивай дрыхнуть, вставать пора. Я к тебе сейчас заскочу.
– Какая пора?! Ты на часы смотрел? Подожди, заедешь?… – спросонья Вика соображало туго, мысли даже не разбегались, а расползались разморенными полудохлыми червяками. – Что-то случилось?
– Да ничего не случилось. Просто так заскочу, скучно мне. Вари кофе, скоро буду.
– Скучно ему… – начала гневную прочувственную речь Вика, но ее уже никто не слушал – Оспешинский прервал связь. Юная ведьма обреченно зевнула. Ничего не попишешь, придется отложить заманчивые планы по дальнейшему просмотру сладких снов и вылезать из-под одеяла. От посещения ее квартиры лохматым очкастым нахалом уже не отбояришься, это стихийное бедствие не остановить, его можно только пережить. Вика потянулась, встала с постели и пошла варить кофе.
Стихийное бедствие нагрянуло через двадцать минут. Хозяйка квартиры едва успела умыться и поставить кофейник на плиту, когда запищал звонок. На сей раз дверной.
– Доброе утро, соня! – протиснувшийся в открытую дверь 'лохматый очкастый нахал' проявил невиданную вежливость.
– Сомневаюсь. Ты чего в такую рань? – вместо приветствия хмуро поинтересовалась Вика.
– Ничего себе рань. Семь часов. Народ давно уже заступил на трудовую вахту. – Оспешинский сбросил туфли и сразу же направился на кухню. Девушке, дабы соблюсти приличия, пришлось топать за ним.
– Так то нормалы.
– А мы чем хуже? Тем более что ранней пташке, если верить поговоркам, бог чего-то там подает. И вообще, Морозова, много дрыхнуть вредно. На боках пролежни образуются.
На столь вопиюще абсурдные заявления у Вики не нашлось адекватного ответа, и она выдала неожиданно припомнившуюся фразу из счастливого босоного детства:
– Не фамильничай, не в ЗАГСе.
– И не намекай. Жениться на тебе я не собираюсь. Молод еще, неопытен, да и ты не в моем вкусе – тоща до неприличия и спишь больно много. А я люблю активных пышек.
– Ну, ты…- от возмущения у юной ведьмы дыхание и закончился словарный запас.
– Ну, я, – согласился лохматый паяц, заглянул в кофейник и обрадовался: – Кофе готов, можно разливать.
– Пассивная ватрушка, вот ты кто!- наконец разродилась Вика.- А если когда-нибудь женишься, станешь пассивным рогаликом. С большими и ветвистыми рогами.
– Ого, какая экспрессия! – удивился Оспешинский, усаживаясь за стол.- Значит, близка эта тема девичьему сердцу. Кстати, о рогаликах и прочих хлебобулочных изделиях… У тебя закуска к кофе имеется? А то что-то жрать хочется.
– Закуску еще ему подавай, – буркнула хозяйка квартиры, полезла в холодильник и вытащила из него тарелку с пирожными и остатками торта.- Держи, пользуйся моей добротой.
– А я и пользуюсь.
– А и вижу.
Оспешинский цапнул с тарелки самый большой и вызывающе аппетитный кусок торта и виновато улыбнулся: мол, каюсь, но ничего с собой поделать не могу.
– Не спится ему… – посетовала Вика и задала риторический вопрос:- Но я-то тут причём, почему я крайняя? Других измененных вокруг мало? Или нормалов?
– Мр-хр…
– Что?
Виктор проглотил не конца дожеванную бисквитно-кремовую массу и пояснил:
– Может, и не мало. Только с нормалами на все интересующие темы не пообщаешься. – Оспешинский подхватил с тарелки следующий кусок.- Не говоря уже об орденцах.
– Так ашеров полно. Вот и общайся… с кем-нибудь. Чего сюда-то приперся?
– Видишь ли,- Виктор повертел кусок в руке и отхлебнул кофе,- расследованием исчезновения Кацмана
