Нет, не станет. Мне даже захотелось улыбнуться от этого приятного ощущения уверенности, но я только сильнее сжал зубы, чтобы не выдать своих чувств.
Наконец, он опустил оружие, и я, решив не искушать судьбу дальше, слился с сиреневым закатом.
Я не стал задерживаться на Немине, решив, что собранного материала достаточно, а трудоёмкий анализ документов можно сделать и позже. Скорей всего, специально обученные люди смогут разобраться в них лучше и быстрее меня.
Тревожиться нужно о другом. Дрэмор теперь знает чего от меня ожидать, и не стоит больше рассчитывать на возможность застать его врасплох. Уйти теперь будет намного сложнее. На этой мысли я почувствовал скачок адреналина и ощущение азарта, но за этим сразу же последовало раздражение.
Это не игра! Мне не должно нравиться попадать в такие ситуации, ведь никто не гарантирует, что я каждый раз смогу благополучно из них вылезать.
Но меня продолжали раздирать внутренние противоречия. Сложившаяся ситуация действовала на меня как наркотик. Чем чаще я с ним общался, тем труднее становилось заставить себя хотеть этого 'благополучного' исхода!
Всё, хватит! Надо выбросить всё из головы, пока я не смогу принимать более взвешенные решения.
Рэдон активно готовился к празднеству. Именно двадцать лет тому назад была создана новая школа бенайтов в противовес имперской академии на Ниарне. Планировалось, что на торжество приедет делегация с Эбруна во главе с премьер-министром, вторым официальным лицом в Хайдоне после Виктора. Премьер представлял власть на публике, и Рэдон, как правило, не вмешивался в специфично внутренние дела государства, предоставляя правительству на Эбруне необходимые полномочия для решения локальных проблем. Тем не менее, несмотря на глубокую лояльность премьера Белвердану, прослеживалась некоторая натянутость в отношениях между эбрунскими и рэдонцами политиками.
По приезду делегации, с ними была организована официальная встреча, где обязаны были присутствовать все бенайты. Главнокомандующий Хайдона решил показать себя в качестве оратора и прочитал вдохновительную речь на тему проделанного пути и красочных перспектив, ожидавших нас в будущем.
Если верить Дрэмору, то всё это нам не грозило. Но к чему тогда мы идём? Империю, со своим бюрократичным и ярко выраженным иерархичным обществом, я тоже не мог принять. Мне претила мысль об имперской элите, которая была известна своей безграничной властью и безнаказанностью. У нас, конечно, тоже попадались подобные элементы, но руки у них не настолько развязаны, да и возможности крайне ограниченные, потому вся нелицеприятная часть, как правило, остаётся в зародыше. Мне также было не по душе то, как Империя поглощала сектора, навязывая им свой менталитет и единую форму правления. К нам планеты изначально присоединялись по идеологическим мотивам, и Хайдон не стремился подменять их ценности в глобальных масштабах.
Однако у Хайдона и Империи были и общие черты, одна из которых – это схожесть правления. По сути, Виктор мало, чем отличался от Императора по сконцентрированной в своих руках власти. Его воля всегда превалировала над всем остальным, в какую бы форму это не обрекалось. Во главе государства он, похоже, собирался оставаться до тех пор, пока сам не примет решения об уходе, и скорей всего не обойдётся без приемника. Но как ни странно, хайдонцы относились к этому без особых претензий, поскольку за долгое время правления Империи привыкли именно к подобной форме власти. И это было не единственной общей деталью, связывающей два враждующих лагеря. Хайдон изначально строился на основе имперской модели государства, и многое плавно перетекло к нам, но из-за своего масштаба не все отрицательные черты могли проявиться в полной мере. Впрочем, это касалось и положительных сторон тоже.
Завтра, к вечеру, было намечено ещё одно официальное мероприятие – главное торжество. На неё явка для всех бенайтов опять-таки была обязательной, но в этом были и свои положительные стороны. До указанного часа я был полностью свободен, и мог провести почти целый день с пользой для себя.
День настал, но, как и следовало ожидать, первая половина дня пролетела незаметно. Не успел я построить планы на оставшиеся часы, как мне на глаза попался Вэл. Я не видел его со дня окончания школы, а с тех пор прошло больше шести лет. К сожалению, он меня тоже заметил, и мне пришлось двинуться к нему навстречу.
Он окинул меня быстрым взглядом, и принял привычную для себя высокомерную позу.
– Мэт? Ты тоже на Рэдоне? – начал, было, он, но затем сам же прервал меня, не давая вставить слова, – Моего старика тоже пригласили на это чванливое торжество. Должен заметить, выглядит это всё весьма занудно.
Мы с ним только встретились, а он уже успел вызвать во мне те же чувства, что и в детстве – неприязнь и раздражение. Своим приветствием он хотел сказать, что его отца пригласили на это празднование так же, как и Фрэнка. Вернее, то, что Фрэнка пригласили, было его предположение. Он знал, что у Реона здесь были какие-то связи, но не был информирован, какие именно. Я не стал вдаваться в детали и умолчал, что его больше нет в живых, тем более что Вэл явным образом не коснулся этой темы. Отец моего бывшего одноклассника был одним из эбрунских политиков, но на вчерашней встрече я его не видел.
– Кстати, давно не виделись, – продолжал он с наигранно-светским тоном, но потом неожиданно остановился и добавил, – Хорошо, что я тебя встретил.
Это что-то новое. Неужели ему что-то от меня понадобилось?
Я заметил на его лице озабоченность и почувствовал некоторое беспокойство. Я не стал расспрашивать и дал ему возможность развить тему самому, если он, конечно, посчитает нужным посвятить меня в свои заботы. Я до последнего надеялся, что меня минует это чаша, и он найдёт себе для этого более отзывчивого собеседника.
– Тут такое дело, я думаю, ты сможешь нам помочь, – наконец выговорил он, поняв, что я не тороплюсь с расспросами.
Жаль, мои надежды не оправдались.
– Нам? – без особого энтузиазма переспросил я.
– Да, я тут не один, со мной ещё Лавин и Кадил.
Кто бы сомневался, эта троица всё ещё вместе! Они были неразлучны ещё со школы, и я никогда с ними не ладил. Все трое были детьми высокопоставленных чиновников, и они уже с детства знали, какие это даёт преимущества. Впрочем, там, где я учился, они были далеко не единственными в своём роде. К сожалению, Фрэнк решил, что эта школа заслуживает того, чтобы я в ней учился. Я же считал её наихудшим выбором, но повлиять на его решение не мог.
– Вся проблема в Кадиле. Он куда-то пропал, а я и Лавин не можем его найти, – выложил Вэл сходу.
Кадил был из них самым слабовольным, легко поддаваясь настроениям Вэла и Лавина. Однако когда он бывал один, то, к моему удивлению, с ним иногда можно было найти более или менее общий язык. С остальными двумя это было безнадёжно – почти любое столкновение с ними заканчивалось конфликтом. В итоге, я просто приучился игнорировать всех троих.
– А почему ты решил, что это проблема? – поинтересовался я.
На секунду в его глазах мелькнула презрительно-гневная искра, но потом он сник и выговорил:
– Дело в том, что сейчас он не совсем во вменяемом состоянии.
Мои брови непроизвольно взметнулись вверх.
– В последнее время он пристрастился ко всякой дряни, принимает какие-то наркотики, от которых нет избавления, – затараторил он, – Его родители ничего не знают, ему пока удавалось скрывать это от них, но сегодня с утра он куда-то исчез. Лавин же говорит, что снова видел у него эти таблетки.
Вэл перевёл дух и перешёл к заключительной части.
– Мы вдвоём уже обыскались, не знаем, где ещё искать. Может, если ты нам поможешь, то втроём у нас увеличатся шансы его найти.
Моим первым желанием было отказаться, оставив их самих расхлёбывать свои проблемы. Он ведь не мог всерьёз рассчитывать, что после всего, что было в прошлом, я стану им помогать.
