ВВЕДЕНИЕ В ОБЪЕКТИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ (ЧАСТЬ III)

мелкобуржуазную предпринимательскую среду, в которой что-то не наблюдается становления крупных капиталистов, крупной буржуазии, владеющей крупными капиталистическими компаниями. Больше того, в России за несколько лет буржуазной революции концентрация частных капиталов несопоставимо перегнала ту, что имеет место в Китае за десятилетие реформ. Разве это не означает, что там ни о каком врастании в капитализм коммунистические власти и не помышляют, что в Китае сейчас осуществляется самый настоящий НЭП в современном варианте? Так зачем же ставить китайский НЭП нам в пример, когда у нас-то совершается именно буржуазная революция?

И когда А.Севастьянов рассуждает: “Мы видим, как неспешно, под государственным и партийным патронажем, растит своих капиталистов Китай”, - приходится решительно возразить, что мы такого трогательного патронажа коммунистического правящего класса не видим. И подозреваем, не видит этого и сам автор китайских реформ Дэн Сяо Пин. Потому что в 91-ом году, когда Советский Союз разваливался на пути к капитализму, Дэн Сяо Пин отвечал в одном из интервью западному журналу, что в Китае капитализм в ближайшей исторической перспективе невозможен, так как капитализм привёл бы к обогащению небольшой кучки дельцов и к катастрофическому обнищанию сотен и сотен миллионов крестьян и опять столкнул бы страну к разрушительной гражданской войне.

А.Севастьянов, по-видимому, никогда не задумывался о проблемах социальной стабильности во время буржуазных революций, не изучал их. А эти проблемы вынуждают молодое буржуазное государство на определённом этапе развития любой ценой прорываться на мировые рынки и устанавливать контроль над ними, за счёт их эксплуатации удерживать внутреннюю политическую ситуацию у грани гражданской войны. Потому что политическая неустойчивость подспудно провоцируется частнособственническими интересами и аппетитами самых разных противоборствующих сил первичного буржуазного правящего класса, который во многом хищно эгоистический и паразитарный, по своей сути космополитический, состоит из узкого слоя выразителей коммерческого политического интереса, делающих быстрые капиталы за счёт коммерческой спекуляции, казнокрадства, разворовывания госсобственности. И до тех пор, пока миллиардный по численности Китай не в состоянии будет, так или иначе, но быстро захватывать с помощью военной силы контроль над большей частью мира, буржуазная революция в этой стране либо немыслима, либо приведёт государство к политической катастрофе, к самоистре­бительной гражданской войне, в сравнении с которой нынешнее самоистребление населения России окажется лишь невинной забавой.

2.

 Вторая важнейшая ошибка заложена в самом политическом кредо автора, которому он старается придать значение злободневного лозунга, - а именно в вынесенном в название статьи выражении: национал-капитализм. Обоснование этому кредо А.Севастьяновым даётся в трёх абзацах:

“Между тем, с точки зрения историков, фашизм - это ни что иное, как диктатура национального капитала. Ни больше, ни меньше...

Диктатура национального капитала... Да ведь это именно то, что необходимо России, как хлеб, как воздух. Национального, а не интернационального, как сегодня! Такая диктатура в качестве реакции на нынешнее положение дел возникнет непременно, как только национальный капитал окрепнет и сплотится, как только наши промышленники, торговцы и финансисты окончательно поймут, что в своей стране можно и нужно быть хозяином, а не лакеем. На это уйдёт около десяти лет.

Я не знаю, какую маску оденет, какое знамя поднимет новое общественное движение: возьмёт ли старое название - фашизм, национал-социализм - или придумает что-нибудь другое. Но я знаю, что сущность его будет одна: НАЦИОНАЛ-КАПИТАЛИЗМ”.

Здесь, что ни фраза, то абсолютная политическая ошибка.

Да, действительно, в среде историков фашизм определяется, как диктатура крупного капитала, и именно крупного, а не национального. Однако до сих пор ни один историк в мире так и не смог выстроить непротиворечивого теоретического обоснования такому определению, и в качестве доказательств его верности приводятся перечни крупных банкиров или промышленников, которые финансировали и продвигали к власти националис­тические движения. Очевидно, это определение слишком туманно, слишком общё, и отнюдь не всякий крупный внутренний капитал способствует установлению фашизма при общегосударственном кризисе.

Кроме того, в самом используемом автором и вообще патриотической средой слове “компрадоры” заложена некая мистика. Кого относить к “компрадорам” и по каким признакам? Почему “компрадорский” или интернациональный капитал не является национальным? Почему именно интернациональный капитал оказывается в начале буржуазной революции у власти? Почему при всём своём могуществе он не может подавить возникновение национального капитала? Как вообще, на основании каких критериев можно отнести один капитал к интернациональному, а другой к национальному? Ни на один из этих принципиальных вопросов никто из историков не смог дать вразумительного и убедительного ответа, - не даёт на них ответа и А.Севастьянов, тем самым значительно ослабляя политический заряд статьи, делая её в большей мере публицистической, нежели конструктивной и пригодной к реальной практике.

Весьма наивным выглядит и предсказание о десяти годах, якобы необходимых для вызревания материального и политического самосознания национального капитала. Почему не пять лет, не пятнадцать или не двадцать нужны для этого? Какая пифия в своём наркотическом бреду подсказала ему именно десятилетний срок? Ведь логического обоснования этому не представлено даже и намёком. Почему я, как читатель, должен верить этому прогнозу и не терять надежду наказать “компрадоров” и увидеть-таки у власти режим “национального капитала”?

Но если нет теоретического обоснования понятию “национальный капитал”, причин его появления и становления, вызревания к способности бороться за власть и накапливать силы, чтобы захватить её, то на каком таком основании возникает понятие национал-капитализм и где ясное и практически полезное определение, что же это собственно такое? Опять возникает подозрение, что автору главные положения статьи нашептывала некая пифия.

Попытаемся помочь А.Севастьянову усилить воздействие статьи на тех, в ком она зародила позитивный отклик.

Сначала надо разобраться: кто же они такие, эти “компрадоры”? Уже достаточно опыта становления первичного класса собственников в самой России, чтобы делать вполне определённые заключения. Этот класс собственников у нас возник не на базе промышленного, вообще производственного капитала. Фермеры, к примеру, не стали составной частью этого класса, как не вошли в первичный класс собственников и те, кто пытался организовать промышленное производство. Потому что для производства требуется политическая стабильность, порядок, вполне определённая социальная этика производственных отношений, о которых в нынешней России говорить не приходится. Класс собственников в России бурно взрастили только: спекуляция товарами ширпотреба; ростовщичество, которое обеспечивало товарную спекуляцию кредитными ресурсами; казнокрадство под видом приватизации; беззастенчивое массовое взяточничество снизу доверху; торговля за рубежом разворованными сырьевыми ресурсами, ценными металлами, передовыми технологиями; проституция, бандитизм, мародёрство, где оно было возможным. Вот он наш класс собственников, вот его социальное, а вернее сказать, асоциальное лицо! Политическим поведением этого класса собственников движет только и только стремление наращивать коммерческий капитал; говоря иначе, им движет коммерческий интерес. А не видеть того, что лишь коммерческий капитал, в том или ином его виде, сейчас едва ли не единственный частный капитал в России, значить быть совершенно слепым.

Коммерческий же капитал по основному создающему его интересу: расти через получение спекулятивной прибыли, - космополитический. Его владельцам всё равно, где брать товар, куда его везти, чем и как расплачиваться, на каком языке вести операции, - главное для них, чтобы в конечном результате получать наибольший навар, наибольшую спекулятивную прибыль. Но раз это так, то коммерческий интерес предъявляет соответствующие требования к власти, к политике.

Особенностью начального этапа любой буржуазной революции является то, что нарастает только коммерческий капитал, и в обстановке хаоса он вовлекает в свои операции готовых ему служить или продаться политиков, только их продвигает к власти через скупаемые средства массовой информации,