Лили подняла голову, чтобы сердито ответить «нет», но тут раздался щелчок фотоаппарата. Она ускорила шаг, но вопросы становились все ужаснее.
— Где вы этим занимались?
— Каким способом?
— Что думает по этому поводу ваша семья?
При мысли о родных Лили бросило в дрожь. Они, разумеется, уже все знают. Лили убедилась в этом, как только пришла домой и прослушала автоответчик. Звонили из газет, с телевидения, потом раздался голос Поппи: «Что случилось, Лили? У нас разрывается телефон. Мама вне себя от ярости. Позвони мне, пожалуйста».
Отношения с матерью у Лили были непростые.
Она опустилась на стул у телефона и набрала номер Поппи. Ее младшая сестра была самым жизнерадостным человеком на свете, хотя ее жизненные обстоятельства к этому нисколько не располагали. У Поппи Блейк была парализована нижняя часть тела. Двенадцать лет назад, катаясь на снегоходе, она попала в аварию и с тех пор была прикована к инвалидному креслу. Она, как никто другой, имела право сетовать на судьбу, но не хотела тратить на это силы. После несчастного случая она поселилась на озере отдельно от матери и открыла службу голосовых сообщений.
— Лили, — спросила Поппи, — что случилось?
— Это кошмар, сплошной кошмар. Когда ты узнала?
— Сегодня утром. Нам стали звонить репортеры. И по телевизору показывали фотографии, где ты снята с кардиналом.
— Мама видела?
— Видела. Вчера мне звонил Кип, предупредил об этом парне из «Пост», но не объяснил, в чем дело. Почему ты ничего нам не сказала?
— Что я могла сказать? Все ложь от начала до конца.
— Я знаю, но мама не знает. Что ей сказать?
— Скажи, чтобы не читала газет. Все, что в них написано, не имеет под собой ни малейшего основания.
— Тебе нужен адвокат. Ведь это клевета. Ты можешь потерять работу — две работы — и погубить репутацию.
— Что это за щелчок? — встревожилась Лили.
— Какой щелчок?
Лили прислушалась, но больше ничего подозрительного не услышала.
— Должно быть, у меня развилась паранойя.
— Что мне говорить репортерам?
— Что это ложь, и я возбуждаю дело о клевете. — После некоторого молчания Лили спросила: — Как Роза?
Розе, последней из сестер Блейк, на год младше Поппи, исполнился тридцать один год. Родители подарили ей на свадьбу дом с участком земли, в котором она жила с мужем и тремя детьми. Мейда с Розой стали особенно близки с тех пор, как три года назад умер муж Мейды. Лили по опыту знала, что от Розы ждать поддержки не стоит.
— Роза просто дура, у нее нет собственного мнения. А всех остальных я научу, как отвечать на звонки, — сказала Поппи.
Глава третья
Лили не стала включать телевизор. Не стала узнавать, говорят ли о ней в новостях. Но, спустившись в вестибюль, чтобы идти на работу в клуб, она увидела, что толпа журналистов на улице стала гуще. Лили повернула в гараж, но репортеры караулили ее и у выхода из гаража. Она быстрым шагом направилась к клубу, опустив глаза и не отвечая на град обрушившихся на нее вопросов.
На крыльце клуба стоял Дэн, который, пропустив ее, захлопнул перед журналистами двери. Лили прошла к нему в кабинет и опустилась в кресло.
— Тяжелый день? — приветливо спросил он.
Боясь разрыдаться, Лили кивнула. Он грустно улыбнулся:
— Я хорошо знаю и тебя, и кардинала. Знаю, что между вами ничего нет. Простые дружеские отношения, которые он поддерживает со многими в городе и в стране.
Лили глубоко вздохнула:
— Чем это кончится? Если не будет новых подробностей, скандал утихнет, верно?
— Надеюсь, — не слишком уверенно ответил Дэн.
Лили со страхом подумала, что он о чем-то умалчивает.
— Что делается в клубе? — осторожно спросила она.
— Все столики заказаны.
— Ведь это хорошо?
Ответ был уклончивым. И правда, зал вскоре заполнился посетителями, среди которых преобладали новые лица, гости членов клуба, которые чересчур пристально рассматривали пианистку. Лили попыталась расшевелить публику, и на какое-то время ей это удалось. Заиграв попурри из песен, она растворилась в музыке, однако вскоре фотовспышка вернула ее к печальной действительности. Дэн сделал выговор нарушителю спокойствия, но зал поочередно осветили еще две вспышки, и к концу вечера у Лили уже не получалось делать вид, что все идет нормально.
Ночью Лили спала урывками. Утро было мрачным, но она не захотела подстраиваться под мрачную погоду, не захотела даже выглянуть в окно, чтобы проверить, нет ли внизу машин телевидения.
Услышав стук в дверь, Лили напряглась. Потом посмотрела в дверной глазок и с облегчением открыла дверь.
— Я знала, что ты дома, — сказала ее соседка Элизабет Дейвис. — Как дела?
— Ужасно, — ответила Лили, покосившись на пачку газет в руках у Элизабет. — Это сегодняшние?
— Две бостонские, одна, нью-йоркская. Хочешь взглянуть?
— Лучше сама скажи, что там. Я жду опровержения.
— Его нет. «Пост» пишет, что у тебя БМВ и что ты купила кучу дорогой мебели, когда переехала сюда. «Ситисайд» — что ты регулярно покупаешь вещи в «Викториас сикрет». А нью-йоркские корреспонденты утверждают, что ты живешь не по средствам — зимой провела неделю в роскошном отеле на Арубе.
— Откуда они узнали?
— Любой компьютерщик может за пять минут раздобыть такую информацию.
— Но это мое личное дело! Моя личная жизнь. Никого не касается, где я делаю покупки! Я купила подержанный автомобиль, купила мебель в рассрочку на два года, я покупаю почти всю одежду по каталогам и очень редко в «Викториас сикрет», а на Арубе я отдыхала по горящей путевке. Это нечестно.
Но Элизабет этим не ограничилась. Она подошла к радиоприемнику, стоявшему на столике у плиты. Комнату заполнил высокомерный тенор Джастина Барра, ведущего ток-шоу: «…оскорбление всем католикам! Эта женщина нанесла оскорбление всем людям, независимо от их вероисповедания. Она не погнушалась ничем, чтобы запятнать доброе имя нашего любимого кардинала!»
— Я? П-пятнаю имя? — воскликнула Лили.
«Нет, дорогие друзья, — вещал Джастин Барр, — вопрос заключается в том, как Лили Блейк удалось приблизиться к такому уважаемому человеку, как кардинал Росетти, и очернить его, пусть и косвенно. И эта женщина, да поможет нам Бог, учит наших детей!»
Элизабет выключила радио.
— Просто не верится, — удрученно пробормотала Лили. — Почему? Почему именно я?
— Потому что у них чутье на слабость, — сказала Элизабет. — Волки преследуют раненого оленя. Ты
