естественную в результате сердечного приступа... Я специально читала на сайте о таких препаратах, а мой брат видел, что за страницы Интернета я посещала... вот и разослал письма... чтобы меня разоблачили в случае его смерти.
– А кому второе письмо? – нетерпеливо спросила Майя.
– Второе... – Зоя пробежалась пальцами по клавиатуре, – адресовано некоему Николаю.
– Ну, с этим все ясно, – кивнул Заботин. – А третье?..
– А вот третье письмо интереснее. На этот адрес Владимир писал не единожды. Насколько я понимаю, здесь собрана частная переписка вашего Владимира с некой Щербаковой Региной Константиновной.
– Не может быть... – с трудом произнесла Тамара. – Только не это...
– Тома! А кто такая эта Регина Константиновна? – спросил Заботин.
– Она... она... мы работаем вместе... Она мой враг номер один. Собственно, первый и последний. Больше у меня врагов нет. Я только понять не могу, о чем могли переписываться Регина и Лодик...
– Вы можете сами прочитать. Ваш брат не удалял переписку с ней, – сказала Зоя и встала с места. – Садитесь, читайте... Только можно, – она обратилась к Майе, – я пойду? Большего сделать все равно не смогу, да мне кажется, что нужное уже найдено. А если что-то еще понадобится, я вам всегда помогу... только завтра. Ты не думай, Майка, меня труба зовет не только из-за покраски волос...
– Ничего я такого не думаю, – отозвалась Майя. – У всех у нас дел по горло. Спасибо тебе, Зойка!
– Да ладно, – отмахнулась та и добавила: – Имейте в виду, что, кроме писем, на компах и начфина фирмы «Зевс», и Регины Константиновны скорее всего появятся подобные кровавые заставки. А они, как сами видели, здорово впечатляют...
– Да, мы поняли! Спасибо вам! – кивнул Николай и предложил: – Давайте я отвезу вас домой!
– Честно говоря, не откажусь! – обрадовалась Зоя.
– Ну и отлично! Поехали!
Пока не было Заботина, Тамара так и сидела, уставившись в компьютер, и читала переписку своего брата. Майя ерзала на диване. Она маялась в состоянии ничегонеделанья, но понимала, что проку от нее сейчас никакого, а потому надо взять себя в руки и сидеть смирно.
– Ну, надо же... – проговорила Тамара, откинувшись на спинку кресла и безвольно свесив руки.
– И что же вы узнали, если, конечно, не секрет? – спросила сразу оживившаяся Майя, неприлично радуясь, что пустому времяпрепровождению пришел конец.
Тамара повернулась к Майе с опустошенным лицом, на котором, казалось, даже выцвели глаза.
– Я даже представить не могла, понимаете...
Майя вся подалась к ней, готовая выслушать и помочь, если получится, но Тамара вдруг всхлипнула и разрыдалась громко и безутешно. Майя опять побежала за водой, но кипяченой не оказалось, из крана наливать не хотелось, и она вернулась, собираясь предложить несчастной женщине кофе, который, может быть, и заменит воду, поскольку давно остыл. Но Тамара уже не рыдала. Она молча сидела в кресле, а по лицу безостановочно ползли крупные слезы.
– Тамарочка... – начала Майя. – Не знаю, как вам помочь... Может быть, расскажете, что прочитали. Возможность поделиться горем – она же всегда дает некоторое облегчение...
Тамара обреченно кивнула и начала:
– Да, вы правы... Но вот тут... – она опять схватилась за горло, – перехватывает... Но я попробую... Понимаете, я ненавидела своего брата... Сильно ненавидела... Я ухаживала за ним как могла, кормила, помогала вымыться, но при этом ненавидела, ненавидела и ненавидела... А он был совсем один... Вообще один на всем белом свете! Это до меня почему-то только сейчас дошло. Я ходила на работу, встречалась с людьми, а он много лет не выходил из квартиры вообще, а последнее время – даже из комнаты. Мы с ним почти не разговаривали. Только на бытовые темы: о еде, о смене постельного белья... Даже почти не ругались, что хоть какое-то разнообразие внесло бы в его жизнь...
– Вы, кажется, говорили, что у него был несносный характер?
– Да, у него был отвратительный характер, но теперь я думаю, что он мог быть куда лучше, если бы его, Лодика, хоть кто-нибудь любил! Хоть кто-то!!! Родители умерли давно, а я... Понимаете, я его за человека почти не считала. Воспринимала как крест, который мне суждено нести. И пригнул меня этот крест к земле так, что только ползти оставалось. Сбросить хотелось! Спину распрямить! Освободиться! А он... Лодик... – Тамара сбилась, вытерла опять набежавшие слезы, но, все же взяв себя в руки, продолжила: – А Лодик, оказывается, любви хотел... как все нормальные люди... Он с этой врагиней моей... с Региной... в одной из социальных сетей познакомился... Регина Константиновна не так давно с мужем разошлась и очень хотела эту брешь в своей личной жизни заполнить. Мужчину мечтала найти как можно быстрей... А тут Лодик на сайте... Он на самом деле умным был. Поскольку жил в заточении, книг прочитал – немереное количество! А потом, когда компьютер приобрели, чего только из сети не выудил. У него память была потрясающей, целыми страницами мог запоминать и цитировал всегда к месту... даже в этих условиях... в нашем с ним кошмарном быту... Видимо, он потряс Регину своим интеллектом, эрудицией, и она вступила с ним в переписку. А он... Понимаете, Майя... Регина – очень интересная женщина... внешне... почти красавица... просто не юная уже... но все равно... Конечно, Лодик не мог в нее не влюбиться... заочно хотя бы... Он такие письма ей писал... потрясающие...
Тамара опять разрыдалась, и Майя налила ей остывшего кофе. Женщина сначала резко отстранила ее руку, а потом все же взяла чашку и выпила. Когда Тамара немного успокоилась, Майя спросила:
– А Регина не предлагала ему встречу?
– Поначалу, конечно, предлагала. Лодик писал, что не может встретиться, так как тяжело болен... смертельно...
– А что Регина? – Своим вопросом Майя не дала Тамаре опять расплакаться.
– Она, конечно же, настаивала на встрече. Думаю, в каждой женщине живет сестра милосердия. Может, она думала, что он преувеличивает серьезность своей болезни, не знаю... Но Лодик, как вы понимаете, был непреклонен. Разве он мог показаться кому-либо?! А уж такой женщине, как Регина, – вообще никогда...
– Но ведь на личных страницах социальных сайтов всегда предполагается фотография хозяина. Ваш брат свою помещал? У него были хорошие фотографии?
– Что вы! Конечно, нет! У нас остались лишь детские... Все остальные Лодик сам порвал... Да и на сайтах многие вместо своей фотографии вывешивают какие-нибудь картинки... Вот и у Лодика на аватаре была фотография «Шевроле» пятидесятых годов выпуска... Такой изящный синий автомобиль с белым верхом... Он вообще машины любил... Лодик... хотя никогда не только за руль не садился, но даже и в такси-то не ездил.
– А что Регина? – опять задала вопрос Майя. – Как она относилась к вашему брату? Ну... по письмам можно сделать вывод?
– Дело в том, что я хорошо знаю Регину, и потому мне трудно поверить в искренность ее писем, которые, надо сказать, тоже очень хороши. Мне кажется, у них была обоюдная игра в любовь. Лодик твердо знал, что в жизни у него никогда ничего не будет с этой Дульсинеей Тобосской, и потому выплескивал из своей души все самое красивое, что ото всех остальных таил. Знал, что женщина, которой он пишет, никогда не проверит правдивость его слов, никогда не узнает, что они, слова, могут расходиться с делом, с поступками... Да и она, Лодикова Дульсинея, похоже, наслаждалась перепиской с идеальным мужчиной, каких не бывает в жизни... Обоюдный добровольный виртуальный самообман. Регина все реже предлагала встретиться, а потом и вовсе перестала об этом писать.
Тамара замолчала, вертя в руках пустую чашку. Майя хотела предложить ей еще кофе, но, посмотрев на кофеварку, увидела, что и она пуста. Сначала она собралась пойти на кухню, чтобы вскипятить чайник, а потом вдруг спросила:
– Тамара, вы называете Регину своей врагиней... Если можно, расскажите, что ужасного эта женщина вам сделала.
– Ужасного? – Тамара криво усмехнулась. – Да, пожалуй, это ужасно... Она увела у меня... любимого мужчину...
– Получается, что переписка с вашим братом – для нее действительно игра?
– Кто его знает, как все обстоит на самом деле! Может быть, она сначала на что-то надеялась, потом поняла, что виртуальным романом сыта не будешь, а несколько позже в наш коллектив пришел Илья
