я. «Затем, что они ненавидят Крепость». – «А вы-то тут при чем? Цивилизованные просто хотят иметь нашу каменоломню. И нашу плесень заодно. Ну и нас тоже. Иметь. Они просто дурно воспитаны». – «Хозяева и воспитали. Они науськивают Цивилизацию на вас, чтобы подобраться к Крепости».
Я все равно ничего не понял. Взаимоотношения Крепости и крысоидов остались для меня загадкой. Но в том, что он прав, у меня сомнений не возникло. Мой идиот-охранник на стройке, когда излагал про то, как они будут нас учить и мочить, упомянул про Крепость. Кажется, он собирался не оставить там камня на камне.
К полудню мы отмахали километров двадцать-тридцать, а ареала и близко не было. Мы сделали остановку на их перевалочном пункте в зарослях гигантской флоры. Дом из круглых досок, которые Крысобой назвал бревнами и сказал, что их выпиливают из деревьев. Рядом с этим домом стоял еще один, другого вида, с крестом на островерхой крыше и без окон. «Часовня», – бросил он мне. Что в лоб, что по лбу. Я таких слов не знаю.
Из еды там были только консервы, сухари и чай. После обеда я немного вздремнул, а Крысобой заперся в часовне. Долго оттуда не вылезал. Что он там делал, представления не имею. Наверное, отправлял культ. Когда снова тронулись в путь, я совершенно неожиданно вспомнил о флормазонах и своей встрече с одним их экземпляром. Казалось, что три месяца тюремной ямы отодвинули мою прошлую жизнь на миллион лет назад. Память будто отсырела. Черт побери, того типа тоже интересовала Крепость. Я понял – они все сговорились. Это пахло мировым заговором.
Я рассказал Крысобою о подземном ходе и возне вокруг него. Сократил только кое-какие подробности собственного участия в этом деле. Я думал, его мой рассказ хоть сколько-нибудь заинтересует или даже взволнует. Ничего подобного. Всего лишь улыбнулся загадочно. «Тем путем ни один враг не попадет в Крепость. Это только для своих». Совсем сбил меня с толку. Почему это я – свой для них? Откуда они знают? И каким образом регулируют проходимость подземной кишки? Спрашивать я не стал. Все равно ведь не скажет. Или, наоборот – так ответит, что еще больше вопросов появится. Лучше не рисковать.
Ближе к темноте на горизонте появились очертания ареала. Оказалось, Крысобой вел меня не по прямой, а по косой – забирал круто вправо. Поэтому так долго. Ему же в обход надо идти. Кстати, мне тоже. Транзитом по чужим территориям без документов не очень-то пройдешь, а по разделителям слишком рискованно. Наверняка их сейчас Треугольник контролирует, тем более – пространство от стройки до нашей территории.
Ночью мы поспали пару часов, больше не получилось – холодно и мокро. Я уговаривал Крысобоя идти ближе к границе ареала, там все-таки теплее, но он не соглашался. Говорил – слишком воняет. Я пытался втолковывать ему насчет глубинной сути смерденья и благоухания и их мистической взаимосвязи. Он то ржал, то просто отмахивался. «Чем больше воняет, тем больше нужно ароматизаторов, вот и вся тебе взаимосвязь».
Во второй половине следующего дня мы расстались. Он пошел дальше в обход, на север, к Крепости. Я, как только показалась наша окраина, повернул туда. На прощанье Крысобой подарил мне свой амулет – металлическую пластинку с изображением какого-то их святого старика, на цепочке.
Я вернулся на родину и с наслаждением вдохнул ее воздух.
VIII.
«Родина в опасности!» Эти плакаты стояли по всей территории, от дальнего востока, откуда я топал, до самого крайнего запада. На восточном краю никто ничего толком не знал, кормились почти исключительно слухами. Война шла на западе, туда уходили отряды призывников и добровольцев, снаряжали обозы с оружием и едой. Оттуда приходили в основном беженцы. Но от них добиться связности и точности было трудно. Единственное, о чем они твердили в один голос, – там голод.
Территория перешла на военное положение, зоны добычи работали на фронт. Из каменоломни везли глыбы для сооружения укреплений. Первые точные сведения я получил где-то на восьмой день пути. Юго-западный угол территории оккупирован. Основание стены, которое там успели построить до начала войны, юшники разобрали, а камни увезли. Дальше на север, к центральным областям они не продвинулись – наши организовали серьезную оборону. Запад тоже держался, там ускоренными темпами вдоль границы возводили стену. Но положение наше было бедственным. За последние две недели на западных окраинах не появился ни один культуровоз. Продовольственные компании, оптовые и розничные, каждый день взвинчивали цены, пока президент, он же главнокомандующий, не подписал указ о добровольно-принудительной помощи фронту и тылу. Торговые фирмы одна за другой начали вылетать в трубу. Запасы продуктов на складах стремительно таяли.
По дороге я собирал грибы, варил их в консервной жестянке и ел. От них меня жестоко проносило, а по ночам снились кошмары. Иногда появлялись галлюцинации. Однажды, днем, я видел седого старика в балахоне как у батюшек и с посохом. Он шел по воздуху, и борода развевалась на ветру. Я достал амулет, подарок Крысобоя, и сравнил. Одно лицо. Меня потом колотило до вечера. Вроде бы не испугался. Просто ошарашило маленечко.
Весь западный край буквально бурлил патриотизмом и ненавистью к цивилизованным, вчерашним образцам для подражания. Жгли чучела юшников, орали народные песни. Вспоминали славное прошлое, которое раньше было позорно-тоталитарным, а теперь стало
