Телепупс

я царапал ботинками паркет, а сама неслышно ходила в мягких тапочках. После ухода жены она также тихо и неслышно уступила место европодданной из Синопа по имени Зухра.

Турецкий период моей квартиры длился ровно столько, сколько понадобилось, чтобы Зухра сделала карьеру с позиции прислуги до позиции исполнительницы танца живота. Мои гости выли от восторга, совали ей за пояс деньги и ели то, что доставили из ресторана. В конце концов, она выяснила, что с гаремной экзотикой большие проблемы в Копенгагене и счастливо туда свалила.

Переживаний не было. Я активно пользовался внутрижелудочной анестезией в виде коньяка и мало что могу вспомнить из жизни моей квартиры. Зато отчетливо помню, как мама привела девушку Веру из Подмосковья.

— Из нее получится хорошая хозяйка и вообще…

Под «вообще» понималась необходимость сосредоточиться на обычных житейских вещах из старонемецкого быта: Kirche, Kuche, Kindern.

— Что?! Опять Kindern?! — кричал я, метаясь по квартире в поисках очередной бутылки.

— Ты посмотри, какие у нее глаза!

Не выдержав, я сбежал в командировку во Владивосток.

В то время живо обсуждали вопрос о переносе столицы. Наиболее предпочтительным районом считалось бурно развивающееся Приморье. После открытия границ, дармовая рабочая сила быстро превратила его в многолюдный и ухоженный угол страны, где жители подчас ни слова не понимали из того, что написано в паспорте.

— Работа за есть! — просили новые граждане моей страны, стоя на обочинах дорог.

Собственно, поэтому перенос не состоялся. Решили, что формально Москва удобнее. Проект виртуального правительства расширяет функциональное значение столичности до каждого персонального компьютера. Командировка завершилась житейской рекомендацией оставить все как есть и наймом Лю на работу. Она, так же как и деловитая Москва, блестяще подходила для выражения моего взгляда на быт. Фен Шуй там техногенный и прочие утки по-пекински меня вовсе не интересовали, а вот китайское трудолюбие выраженное в культе чистоты было очень даже востребовано. Поэтому я отказался от приходящих уборщиц, мойщиц и готовщиц, посчитав их лишними для процесса полного проявления традиций тысячелетней цивилизации.

Иногда, впрочем, меня пробивало сомненье по поводу «желтых агрессоров», наводнивших Россию. Уж слишком много им позволяют!

Обуреваемый расовой ксенофобией я воображал себе картины того, как Лю может использовать мою квартиру во время хозяйского отсутствия. Дома меня нет почти всегда, а она как крепостная прикреплена к апартаментам. И это с ее-то патерналистским менталитетом! Она могла наприглашать тьму своих близких и дальних родственников — квартира как перевалочный пункт незаконной иммиграции. Еще я слышал, что у китайцев сильная мафия, «триада» называется — квартира как перевалочный пункт наркотрафика. Или даже хуже — квартира как лаборатория по производству взрывчатых веществ.

Недоверие слугам — основная психологическая проблема состоятельных домохозяев. Без доверия можно окончательно спутать реальность и вымысел, погрузившись в пучину невроза. Со мной все так и случилось. Я вызвал мастера из службы охраны, который установил в квартире микрокамеры и микрофоны. Так я решил развеять свои сомнения в расовой неполноценности Лю и проследить, что же она делает, пока я зарабатываю ей на жалование.

То, что я увидел, меня шокировало. Целыми днями она скребла, терла и мыла. Мыла, терла и скребла. Это вовсе не значит, что я пачкую квартиру одним своим присутствием. Это значит, что Лю не умеет бездельничать. Ну, посудите сами, как еще можно объяснить ее страстное желание в третий раз перегладить мои трусы и носки?

В конце концов, я повысил ей жалование и накупил самоучителей по русскому. Специальное издание для эмигрантов. Китайское трудолюбие перенаправилось на освоение одного из самых сложных индогерманских языков, а мой отдых разнообразился просмотром авторского шоу «Одна китаянка в квартире». Самый хитовый момент домашнего reality — утренний моцион Лю, когда она стоит в своей комнате напротив телевизора и поет гимн своей новой родины. Выглядит это забавно и очень мило. Слава Богу, хоть кто-то в стране знает настоящий гимн. Среди коренных жителей это большая редкость.

Я даже смонтировал видеоклип для эмиграционной службы:

Лю чистит унитаз.

Россия священная наша держава…

Лю вылизывает посуду.

…Братских народов союз вековой…

Лю пылесосит ковер.

…мудрость народная…

Лю выносит мусор.

…Славься отечество наше свободное…

Лю получает зарплату.

…Мы гордимся тобой.

РОССИЯ ЖДЕТ ВАС!

Только нафиг кому он нужен. В Третий Рим прут без всяких видеоклипов. Ежедневно в новостях отчитываются о том, сколько еще прибыло желающих поучаствовать в мегапроекте. Это великое переселение позволяет нам сохранить высокий экономический рост и окончательно не уподобиться вымершим мамонтам. С такими темпами детопроизводства и с такой семейной жизнью как у меня, остается уповать на любовь китайцев к детям. Я пытался выяснить, что об этом думает Лю, но она отмолчалась за своей непроницаемой улыбкой. Записи свидетельствуют, что вся ее личная жизнь сосредоточена на хозяйском белье, которое она гладит и переглаживает. Privacy Лю такое же гармоничное, как и мое.

— Papa?

— Алло!

— Papa? Вы papa?

— Ну, допустим.

— Bonjour! Mama сказала, я должен позвонить вам.

— Алексей?

— А вы, Вася? Mama сказала, вам плохо сейчас и я должен помочь вам.

— Вот, сука!

— Pardon?

— Прости. Это я не про нее, не про маму. И зови меня на «ты», хорошо?

— Я буду стараться.

— Ты как там? Ты где?

— Я в Suisse. Все хорошо со мной. Я учусь. Учителя говорят, я учусь хорошо. У меня хороший… — Он так и не вспомнил это слово по-русски. — Note.

— Отметка. Отметки?

— Oui. Merci. Учителя довольны.

— А ты?… Тебе там нравится?

— Oui bien. Мы ехатьa Strqsbourg и смотреть музей и cathedrale. Завтра. Мы будем там несколько дней.

— А ты? Ты доволен?

— Merci. Je suis bien.

— Я рад тебя видеть, сын. Не хочешь ко мне в гости?

— Pardon?

— Может приедешь? — Я только потом сообразил, что за бред я предложил.

— Merci. Я спрошу. Если mama даст разрешение…

Так она и разрешила!

— Мне пора, — Лешка смотрел куда-то поверх объектива.

— Постой!