компьютеров и телевизоров. А русских - больше хвалить за приобщение к западным ценностям.
Да только вот беда. Эти русские по-прежнему очень следят за тем, чтобы ёлочки вокруг президента вошли в телевизионный кадр симметрично. Но тут уж ничего не поделаешь. Они ведь большей частью принадлежат Азии, а не Европе. От Европы у них - «Тату», а от Азии - симметричные ёлочки.
Машины - западные, а мигалки на них - азиатские. Ибо кому в Европе придёт в голову остановить хотя бы на мгновение жизнь, когда едет обыкновенный европейский демократически избранный президент. Это же не Великий Могол Внутреннего Храма и не царь финский и прочая, и прочая, и прочая.
Просто президент есть один из нас. Нами избранный. И значит, не мы ему дорогу должны уступать, а он нам. Ибо наша бесперебойность - залог его успешного президентства. А то ведь и переизбрать можем!
Знаменитые мифы о безальтернативности президентов - они из Азии. Ибо жизнь там безальтернативная. И вообще, когда я слышу про безальтернативность президентов, то мне становится очень обидно за целые народы. А иногда и страшно.
Неужели вся альтернатива действующим президентам лежит в виде костей человеческих в районе вечной мерзлоты? Тогда - конец.
Когда я смотрю по телевизору «интеллектуальные игры», то поражаюсь полнейшей беспомощности игроков, как только речь заходит об искусстве.
Книга создана как один из вариантов духовного мышления. Она написана в стиле и духе мышления русской интеллигенции. Её задача - напомнить о тех великих сокровищах, которые наполняли Душу лучших представителей русского народа. Для того чтобы поверить, что это было так, читайте побольше из России XIX века. И не только книги великих писателей, а и газеты, журналы того времени. Почитайте обычную почтовую переписку нормальных русских людей XIX века. Т.е. гении - представители русской культуры, которые достигли космических высот, возникли не на пустом месте. Они - лишь вершина той пирамиды, того образования, той нормативной речи, того уровня мышления, который был характерен для нормального русского человека, обучавшегося в нормальной русской гимназии.
То, что писатель-сатирик Салтыков-Щедрин был губернатором, а «совесть России» (по выражению Герцена) писатель Иван Иванович Лажечников - вице-губернатором вам о чём-нибудь говорит?
То, что великий русский поэт Фёдор Тютчев был крупным чиновником-дипломатом, а другой гений русской поэзии Державин - секретарём Екатерины Великой для вас ничего не значит?
А то, что поэту А. Пушкину Его Императорское Величество поручил составить записку «О народном образовании» - забыли? Или не проходили?
А то, что русские композиторы Кюи (генерал), Бородин (профессор), Римский Корсаков (адмирал русского флота и профессор Петербургской консерватории), Стасов (действительный статский советник) и многие другие гении культуры были русскими военными и статскими чиновниками вас не удивляет?
То, что Россия доверяла бразды правления поэтам, литераторам, композиторам идёт от безальтернативности?
Нет! В этом-то и заключалась грандиозная культура нашей с вами страны.
Автор этой книги не похож на Скрябина. Я не собираюсь этой маленькой книжечкой спасти страну. Я мечтаю своими книгами внести хотя бы небольшой вклад в определённую сферу. Цель, которую я хочу достигнуть моей предыдущей книгой «Тайны гениев» и этой, - поднять планку отношения всякого нор мального человека к культуре. Чтобы урок музыки не заменялся уроком математики, ибо это приведёт к неравномерному развитию долей мозга.
Ленин был гениальным логиком, но никудышным человеком с точки зрения морали (этики). Что из этого получилось?!!!
Это и есть результат замены урока музыки уроком математики. Чтоб «не гладить по головке, а бить» (прямая речь Ленина).
Добились того (или до того), что в определённых районах страны невозможно ходить - наступаешь на кости человеческие.
Добились того, что у нас президентам, как падишахам, «нет альтернативы».
Книга пытается убедить в том, что уроки искусства, как самые главные, а музыки, как вершины всех искусств (значит, наиглавнейшие), позволят избежать в дальнейшем повторения пройденного в реальном житии.
Если какие-нибудь учителя мне поверят, то будет легче в рамках одной школы. Если книге поверит один чиновник, то будет легче в одном регионе.
А если вдруг мне поверят тысячи учителей, директоров, чиновников, то (кто знает?), может быть, книга сыграет чуть большую роль, чем я полагаю сегодня, когда пишу это послесловие?
