— Не поверишь воевода, полегчало.
— Все тебе простится и забудется, но только не это. Молва-то трезвонит, да что она только не приписывает Вепрю, даже плохие удои. Сам король и окружение его в то не верят, вот и ты со своими людьми молчите. Не было вас там, никто кроме меня ведать о том не должен.
Вот так и вышло, что Виктор и его люди оказались на службе у Великого князя. Не сказать, что это сильно его расстроило. Он уже понимал, что зарвался. Когда начинал, не подумал о том, что так вести себя может тот, кому нечего терять и у кого за плечами никого нет. Прожить полным одиночкой не получилось. Обернувшись в один момент, он увидел за спиной тех, за кого сам же взвалил на себя ответственность. И опять ему было что терять, а этого он больше не хотел. Избежать возможной опасности можно было только заручившись поддержкой сильных мира сего. Понимать-то понимал, но как это сделать не знал. А оказывается, ларчик просто открывался. Поступил на службу к Великому князю и ты практически недосягаем, правда служить придется не за страх, а за совесть.
Парни, те да, поубивались малость, накрылась их вольница. Хотя, где она та воля? Они и сами не успели заметить, как превратились в наемников, подчиняясь строгой дисциплине, куда княжьим стрельцам и гоняли их не в пример больше. С другой стороны и бойцы из них вышли на голову выше и снаряжены для боя куда как лучше. Не было им воли и ватаге Струка, то только одна видимость, жили впроголодь, полностью зависели от воли атамана и его ближников. Только и того, что обитали в лесу не по княжьим законам, но по закону сильного.
Неожиданно в путь засобиралась и бабка Любава. Вот уж удивила. Ведь и года не прошло как ее буквально из разъяренных лап односельчан вырвали, которые порывались убить проклятую ведьму. Кто знает, как там у них, а ну как все еще не перекипели, ить шутка ли, почитай вся худоба издохла.
— И не проси Добролюб, не останусь. Подле тебя все спокойней. На тебя глядючи любой селянин обделается, а потом и вовсе позабудет чего хотел. Так что я с тобой.
— А как воевода не позволит тебе остаться? Ить теперь мы люди служивые.
— То твоя печаль. Уговоришь. Опять же, лекарка в крепости помехой не будет.
Градимир поначалу обрадовался тому, что знахарка возвращается, но только пока не узнал, что жить она будет в самой крепости. Одно дело иметь ее под боком и совсем иное за стенами, где место только гарнизону.
— Я ить тебя и людишек твоих на службу беру, а ты тянешь за собой старуху.
— Нужда в ней будет воевода, то ты и так знаешь, ить небось сейчас пользуете болезных в силу своего разумения и наверняка за то время пока она тут обретается, кого потеряли. Вижу, что прав я. Не будет она обузой.
— Ох и наглец ты, Добролюб. Ить я тебя с дыбы тащу, а ты еще и условия ставишь.
— Не ставлю я условий, просто предлагаю то, что лучше будет. Сколько она той каши съест? А во сколько ты оценишь жизнь воя?
— Ладно пусть едет.
Если он думал, что этим все и закончится, то сильно ошибался. Еще в пути Виктор продолжил обработку, теперь уж своего прямого начальника. Например встал вопрос с подчиненностью. Кому будет подчиняться новый десяток? Они не стрельцы и к посадской коннице не относятся. Градимир не вдаваясь в подробности тут же определил, что они войдут в посадскую конницу. Понятное дело Волкову это не блажило. Если уж выпала такая карта, то хотелось бы над собой иметь как можно меньше начальников.
— Не правильно ты мыслишь воевода.
— Ну ты и наглец. Ты кто такой, чтобы условия ставить и сомневаться в моих решениях? — А вот допускать чтобы гнев возобладал над разумом начальника никак нельзя.
— Воевода, ты как скажешь, так и будет. Но пока ты решения не принял, я хочу тебя спросить. Правильно ли использовать как простую конницу тех, кто и саблей-то толком махать не умеет и строя не знает, тех кого тому искусству еще учить и учить, и не использовать того, что они и без того лучше иных умеют делать?
— И какими же такими талантами ты и твои люди владеете, что вас не правильно в общий строй ставить? Не больно ли высоко себя ставишь?
— Воевода, дозволь спросить, когда потребность возникает ты кого в разведку посылаешь, первых попавшихся? Или все же выискиваешь тех, кто охотой занимался, знает как зверя скрадывать и как себя в лесу вести?
— Ты это к чему?
— А к тому, что не дело это надеяться на случай, придет с очередной сменой такой человек или нет. Правильнее иметь тех, кто будет тем делом постоянно заниматься.
— Уж не на себя ли намекаешь?
— Суди сам. Мы пробавлялись лихим делом в Гульдии и они подняли чуть не всю армию, чтобы нас изловить. А получилось это у них? Нет. Здесь и в соседнем уезде сколько за ватагами гонялись? А мы обе шайки почитай за месяц извели. Скольких гульдов мы из засады извели? Были и купцы, но ведь охранниками у них были наемники, а они не уступят солдатам. Вспомни, что было в прошлый раз, гульды внезапно напали, мы о том ни сном ни духом. А как мы к ним наведаемся и все вызнаем, ить все мои людишки плохо ли хорошо, речь вражью постигли.
— Так не на нашем участке граница с гульдами.
— А это их остановило? Кто главный ворог? Из Фрязии, случись тревога какая и купцы наши весть принесут. А как с Гульдией быть, куда путь им заказан?
— Стало быть, предлагаешь завести отдельный десяток из разведчиков?
— Предлагаю.
— А как бой случится? Как мне вас пользовать?
— Не в общем строю. Я вообще не понимаю как можно выставлять людей на убой и заставлять их в полный рост наступать на ворога.
— Договорились. Теперь ты великие умы иноземные учить собираешься, кои превосходство своей тактики доказали настолько, что Великий князь спешно их манеру боя перенимает. Сила войска в залповой стрельбе, потому как прицельная дальность не очень велика, а при таком раскладе, нанести потери можно куда как большие.
— Ой ли воевода?
— А то как же. Дальше ста шагов стрельба уж совсем непотребная получается, а как рой пуль летит, то и поразить куда большая возможность, чем при одиночной стрельбе.
— Стало быть, главное это убить как можно большее количество врагов до рукопашной?
— Знамо дело.
— А что ты скажешь, если я тебе скажу, что каждый мой человечек может попасть из карабина в ворога на расстоянии в двести, а то и двести пятьдесят шагов. И это при том, что ствол карабина покороче будет чем у пехотного мушкета. Вот и выходит, что если мы будем действовать не в строю, а к примеру из укрытий будем садить по наступающим, то еще до того как они приблизятся для стрельбы, каждый из нас успеет положить пятерых или шестерых. Почитай полусотня получается.
— Хвастать не устал? Гульды они славятся в своей стрельбе а и те за это время не успеют сделать больше трех выстрелов.
— Я не хвастаю, а говорю, что мои люди умеют делать. Выводи своего самого лучшего стрелка и выбирай из моего десятка любого. Обозначай цель на двести шагов, а вон хоть те два дерева, вполне подходяще. Твой в левое, мой в правое.
— Правое-то чуть толще будет, — с сомнением проговорил Градимир, было с чего сомневаться, дистанция для прицельного выстрела просто запредельная, залпом да, какая дурная пуля, а может и не одна попадет, а вот так…
— Хорошо. Моему левое, твоему правое, — легко согласился Виктор.
— Свистуха.
— Слушаю боярич, — тут же явился на зов боевой холоп из молодых. Только Виктора ничуть не обманула его молодость, парня он помнил еще по осаде, он был в числе тех кто всюду сопровождал Градимира, а плохого бойца Световид к сыну нипочем не приставил бы.
