— Эй, Карли-Энн, очнись. Почему он не позвонил?
Карли пожала плечами:
— Он был занят.
Лицо Кэтлин выразило презрение.
— Я всегда говорила, что твой мистер Найт жаба.
— Не смей его так называть, — как можно более строгим тоном приказала она. — И еще перестань величать его «мистер Найт». Его зовут Джонатан. Он мне очень помогает в управлении делами. Мы должны быть ему благодарны, а не говорить про него гадости.
Кэтлин усмехнулась.
— Я вижу, после вчерашней встречи ты запела по-другому. Ты уверена, что вы просто «гуляли и разговаривали»?
Вспомнив вкус поцелуев Джонатана, Карли снова вспыхнула. Она встала и налила себе еще кофе.
— У нас с Джонатаном прекрасные деловые отношения. — Она упорно избегала взгляда сестры. — Все. Дискуссия окончена.
Два часа спустя в «Карусели» Кэтлин сказала:
— Похоже, что у вас с мистером… э-э… Джонатаном действительно прекрасные деловые отношения. — Она держала в охапке четыре коробки, в каждой из которых была дюжина роз на длинных стеблях. — Их только что доставили.
Когда Карли прочитала карточку, ее сердце наполнилось радостью.
«Надеюсь, это поможет тебе принять верное решение. С любовью, Джонатан».
Карли долго не могла оторвать глаз от этих слов и, насмотревшись, спрятала карточку в сумочку, никому ее не показав.
Она едва успела поставить цветы, как в «Карусель» впорхнула Элен вместе с Солти. В отличие от Кэтлин Элен даже не пыталась скрыть любопытства. Ее лицо горело от возбуждения.
— Ну как, получилось? Вы должны мне все рассказать, дорогая девочка. — Она оглядела магазин, заставленный цветами в вазах. — А-а, розы. Значит, дела идут неплохо. — Она обняла Карли. — Я так рада. — И она запечатлела на ее щеке сочный поцелуй. — Что может быть приятнее, чем видеть вас улыбающейся и счастливой в окружении цветов, присланных Хуаном.
Карли поняла, что она действительно чувствует себя счастливой, и в то же время ее не покидало ощущение тревоги. Но Элен она тоже не хотела открываться.
Она прогнала улыбку с лица.
— Мы очень приятно провели время. Поговорили и многое выяснили. Вряд ли я могу сказать вам больше.
Карли показала глазами на салон, где Кэтлин и Барбара, без сомнения, прислушивались к каждому ее слову.
Элен проследила за ее взглядом.
— А-а, все понятно. — Она улыбнулась Карли с заговорщицким видом. — Давайте сегодня пообедаем вдвоем и тогда уж наговоримся всласть.
У Карли засосало под ложечкой. Она не может согласиться на предложение Элен, потому что та наверняка станет ее уговаривать продолжать встречаться с Джонатаном. Но она сама должна принять решение.
Карли пожала руку Элен.
— Мне ужасно жаль, но я должна решить что-то очень важное и не могу позволить, что бы на мое решение кто-нибудь повлиял. Может, мы пообедаем в следующий раз?
Элен нисколько не обиделась. Совсем наоборот, ее лицо засияло, как огни фейерверка.
Очевидно, у матери Джонатана сложилось как раз то впечатление, которого Карли старалась избежать, — что ее решение касается чего-то серьезного в отношении ее и Джонатана. И скорее всего то же самое думали и Барбара с Кэтлин.
— Это деловой вопрос, — поспешно проговорила Карли, чтобы исправить положение.
Элен выпустила поводок Солти и сжала руку Карли обеими руками.
— Деловые вопросы — это очень важно. — Она с видом сообщницы подмигнула Карли. — И, конечно, мне не хотелось бы оказывать на вас никакого влияния.
«Проклятие, проклятие и еще раз проклятие, — думала Карли. — Она мне не верит».
— К следующему четвергу вы уже примете решение? — У Элен от возбуждения дрожал голос.
Карли кивнула:
— Да.
— Хорошо. — Элен взялась за поводок. — Я к вам загляну на минутку на следующей неделе, но наш разговор мы отложим до вечера четверга.
— Замечательно.
Вечер четверга. К этому времени все решится. И что бы ни сказала Элен, она не передумает.
В воскресенье ей опять принесли розы. Худой, морщинистый водитель грузовика, доставивший их, сказал:
— Пусть они доставят вам удовольствие. Карли подписывала квитанцию о доставке, а ее сердце было готово выпрыгнуть из груди от радости.
— Спасибо.
Она провожала его взглядом, пока он не сел в грузовик. В воскресенье доставка, наверное, вдвое дороже, а сами розы стоят целое состояние. Ее вдруг охватило чувство вины. На эти деньги можно было бы месяц кормить семью из четырех человек.
Но она решила не давать подобным мыслям портить ей удовольствие от подарка Джонатана. В этот месяц она внесет больше, чем обычно, в благотворительный фонд Сан-Диего как дань приобретенному умению идти на компромисс — компромисс между идеалом и реальностью.
Войдя в дом, она поставила коробки в кухонную раковину и прочитала карточку, написанную крупным квадратным почерком Джонатана.
«Я хочу, чтобы ты и дома помнила обо мне».
И подпись — как в прошлый раз: «С любовью, Джонатан».
Карли положила ее вместе со вчерашней карточкой в ящичек секретера, где она хранила самые ценные вещи: локон матери, полицейскую бляху отца, молочные зубы Короля Генри.
Надо позвонить ему и поблагодарить. Но когда они расставались в пятницу, то договорились, что они не будут говорить до тех пор, пока она не примет решения. Однако восемь дюжин роз стоили изъявления благодарности.
Она подошла к настенному телефону, но не сняла трубку. А вдруг он опять уехал, не оставив своего номера?
«Привыкай к этому, — угрюмо сказала она себе. — Так он с тобой и будет обращаться, если ты примешь его условия». Когда она набирала номер, ее палец дрожал.
Ответила Маргерита. Синьор Хуан был в бассейне. Судя по голосу, Маргерита обрадовалась, услышав имя Карли. Думает ли она, как думает Элен, что Джонатан станет счастливее, если остепенится?
Мгновение спустя в трубке зазвучал густой баритон Джонатана.
— Карли-Энн? — в его голосе появился оттенок чувственности. — Ты уже решила?
Карли представила его себе — в красных плавках, с блестящей от воды грудью — стоящим у бассейна с прозрачной водой. Она вдруг почувствовала странную слабость в руках и ногах и опустилась на стул с высокой спинкой.
— Нет, но я много думаю о твоем… предложении. — У Карли сорвался голос, и она покраснела от смущения. — Я звоню, чтобы поблагодарить тебя за розы. Они теперь повсюду — в магазине и в доме. Невероятно красивые.
— Я подумал, что, раз ты не разрешаешь мне звонить, я буду убеждать тебя с помощью цветов, — бархатистым голосом проговорил Джонатан. — Я хочу, чтобы ты как следует все взвесила, Карли-Энн. Карли хмыкнула.
