чем проблема, когда отправляешь на задание идиотов, не заинтересованных в достижении твоих целей?
— Им все равно, — ответила она — Но я думала, разрушение вечного проклятия у любого даймона вызвало бы личную заинтересованность в успехе.
— Ты думала, — сказал Страйкер, указав на дымящиеся останки на полу. — Очевидно, ты ошибаешься. Их больше волновало то, кто кому изменяет, чем спасение нашей расы. Жалкие придурки.
Зефира никак это не прокомментировала.
— Тогда хочешь, я сама отправлюсь за ней?
Он ответил бы «да», но теперь, чтобы заполучить Самию, им придется отправиться в «Санктуарий», и вытащить сучку оттуда. Это место переполнено сверхъестественными хищниками, которые наслаждались кровопусканием так же, как и Страйкер. Он только-только вернул свою жену. И не собирался рисковать ею в таком опасном деле.
Он мог бы пойти сам, но таким образом нарушит договор…
Союзы — полное дерьмо. Однажды Страйкер выучит этот урок и не будет их заключать.
— Нет. Кажется, у меня есть идея получше.
— Какая? — спросила Зефира, прекратив постукивать ногтями.
— Кое-кто хочет заполучить Охотницу больше, чем я. Он нам ее и доставит. В этом я не сомневаюсь.
Страйкер лишь надеялся, что его посланник не разорвет ее прежде.
Сэм застегнула джинсы и застыла от странного звука, который не слышала уже давно.
Хихиканье маленькой девочки.
Быстро повернувшись, она увидела, как дверь приоткрылась на четверть дюйма и резко закрылась. Хихиканье стало громче.
Какого дьявола?
Используя свои способности, она аккуратно открыла дверь, чтобы не навредить любопытной Варваре. Девочка ввалилась в комнату ураганом светлых кудрей, ясных голубых глаз и ямочек. Около четырех лет по человеческим меркам, одетая в прелестное розовое платьице с незнакомым Сэм мультяшным героем на нем, она была очень красивой.
— Вы не должны были меня увидеть, — прошептала она. — Дядя Дев сказал, что оторвет мне хвост, если я вас побеспокою. Я ведь не побеспокоила вас, правда?
Еще как побеспокоила. Глядя на нее, Сэм испытывала невыносимые страдания. Она с болью вспоминала о собственной дочери, и боль эта была достаточно сильна, чтобы в горле образовался ком, а на глаза навернулись слезы. Было так несправедливо, что даже после всех этих веков руки казались пустыми, и ей хотелось взять на них ребенка и прижать его к себе. Пережить то драгоценное мгновение, когда она зарывалась лицом в локоны дочери и вдыхала сладкий детский запах…
И это ранило больнее всего.
— Нет, сладкая, — сказала Сэм, улыбнувшись малышке. — Ты совсем не побеспокоила меня.
Девочка воодушевилась и, захлопнув дверь, пробежала через комнату, поближе к Сэм. Она широко улыбалась, держа руки за спиной.
— Дядя Дев сказал, что когда люди прикасаются к тебе, ты можешь рассказать о них что-нибудь. Это правда?
— Да.
Она радостно подпрыгнула, хлопая в маленькие ладоши:
— Это так здорово. У меня пока нет способностей. Я надеюсь, они проявятся… вместе с моей грудью, но пока нет ни того, ни другого. Как долго ты ждала такую большую грудь?
Сэм колебалась, прежде чем ответить на вопрос, который, как ни странно, рассмешил ее:
— Лет до двенадцати.
— Хммм, интересно, сколько это будет по нашим годам? Я не могу быть всегда такой ровной, — произнесла она, опустив глаза на свою плоскую грудь. — Очевидно, еще рано. По крайней мере, я на это надеюсь. В противном случае, придется набивать лифчик, как моя кузина. Ее грудь выглядит очень, очень выпуклой. Как овсянка комками. Но думаю, это из-за того, что она подкладывает в лифчик. Кара говорит, туалетная бумага не так хороша, как носки. Грудь получается слишком объемной, и это сильно сердит ее папу.
— Есси! Что ты здесь делаешь?
Девочка подскочила, когда распахнулась дверь, за которой стояла старшая версия ее самой, — словно смотришь сквозь призму времени и видишь Есси в возрасте двадцати лет. Высокую, стройную, и да, с большегрудую. Девушка, одетая в мешковатые джинсы и зеленый свитер, была сногсшибательно красива.
Есси отступила к стене.
— Джози, я не делаю ничего плохого. Вечно ты ко всему придираешься.
Джози многострадально вздохнула, встретившись с озадаченным взглядом Сэм.
— Утром она пыталась испечь в духовке торт-мороженое Реми из «Баскин-Роббинс», поскольку думает, что это и есть «Запеченная Аляска», теперь она игнорирует распоряжения и беспокоит тебя. Мне очень жаль. — Она повернулась к сестре. — Клянусь, Есси, ты из кожи вон лезешь, чтобы расстаться с жизнью. Говорю же тебе, таких дурачков папа съедает.
Появившийся позади нее Дев фыркнул:
— Ну, это не правда, Джо-Джо. Ты ведь все еще здесь.
Она закатила глаза, и лишь кто-то близкий Деву мог так сделать и остаться в живых:
— Ты даже не представляешь, как с ней сложно.
— Еще как представляю, — усмехнулся Дев. — Я же был здесь, когда ты была в ее возрасте.
Джози застыла от возмущения:
— Я
— Нет, — произнес он сухим, ровным тоном, — конечно, ты никогда так себя не вела. Ты была настоящим ангелочком. Всегда. И почему же у нас до сих пор дыра в северном дымоходе?
Если бы взглядом можно было убить, Дева бы сейчас серьезно ранили.
— Это разные вещи. Алекс меня доставал, и это он купил петарды.
— Ага. Боже упаси нас и наших посетителей, когда твой папа решит, что ты уже достаточно взрослая, чтобы обслуживать столики. А теперь прочь отсюда, обе, пока я не скормил вас Реми.
Джози схватила Есси за руку:
— Видишь, я говорила тебе, дурачков съедают.
Как только Дев двинулся, чтобы закрыть дверь, Есси побежала обратно и обняла Дева за ногу:
— Люблю тебя, дядя.
Подхватив малышку на руки, он крепко обнял ее и чмокнул в щеку, прежде чем отпустить.
— Я тоже тебя люблю. А теперь тебе лучше бежать, глупышка, пока Джози не озверела.
Есси выставила ногу и подняла кулачки, принимая боевую позу:
— Я могу с ней справиться.
— Есси! — крикнула Джози из холла.
Опустив руки по стойке смирно, Есси губами изобразила маленькую букву «О» и выскочила из комнаты.
Засмеявшись, Дев закрыл за ней дверь и улыбнулся Сэм:
— Прости за это. Я не знал, что Есси отобьется от рук. С нее нельзя спускать глаз. Клянусь, она носится так, что только пятки сверкают.
Сэм чувствовала то же самое со своей дочерью. Господи, вернуть хотя бы один день, в котором ей бы пришлось гоняться за Агарией…
Она заставила себя не думать об этом.
— Эта девочка очаровательна. Чья она дочь?
