сложности доставлено девять человек, один с тяжелым ранением в живот. Сплошь рабочие и мелкие служащие. Вы, наверно, уже заметили, все это люди из предместий, хорошо знающие друг друга. Эти политические перестрелки как две капли воды похожи на потасовки в дансинге. Как там, так и здесь речь идет о гримасах нашей немецкой действительности. Похоже на то, что они хотят, перестреляв друг друга, снизить количество безработных. Весьма оригинальный вид самообороны.
— Нетрудно понять, что народ волнуется, — заметил Фабиан.
— О, разумеется! — согласился врач. — Наш континент болен голодным тифом. Больной уже начинает бредить и размахивать кулаками. Всего наилучшего.
Дверь закрылась.
Лабуде расплатился с шофером. Они молча шли рядом. Вдруг Лабуде остановился и сказал:
— Я сейчас еще не могу идти домой. Давай-ка махнем в кабаре анонимов.
— Что это Такое?
— Я и сам пока не знаю. Один ловкий малый собрал компанию полусумасшедших и заставляет их петь и танцевать. Он платит им несколько марок, а они за это позволяют публике осыпать себя насмешками и оскорблениями. Скорее всего, они просто этого не замечают. Говорят, в заведении нет отбою от посетителей. Оно и понятно. Туда, надо думать, ходят люди, которых радует, что на свете есть еще более сумасшедшие, чем они.
Фабиан согласился. Он еще раз оглянулся на больницу. Над ней сияла Большая Медведица.
— Мы живем в удивительное время, — сказал он, — и с каждым днем оно становится все удивительнее.
Глава седьмая
Сумасшедшие на эстраде
Последний путь пауля мюллера
Фабрикант ванн
Перед кабаре стояло множество машин. рыжебородый человек в шляпе, украшенной страусовыми перьями, с огромной алебардой, стоя у дверей, выкрикивал:
— Спешите посетить сумасшедший дом!
Лабуде и фабиан вошли, сдали свои пальто и после долгих поисков обнаружили в переполненном, прокуренном зале свободные места за угловым столиком.
На шатких подмостках прыгала бессмысленно улыбающаяся девица. очевидно, она изображала танцовщицу. на ней было ядовито-зеленое самодельное платье, в руках она держала венок из искусственных цветов и через равные промежутки времени подбрасывала в воздух и себя и венок. слева от эстрады за расстроенным роялем сидел беззубый старик и играл «венгерскую рапсодию».
Был ли танец хоть как-то связан с музыкой, оставалось неясным. посетители, одетые все без исключения очень элегантно, пили вино, громко смеялись и разговаривали.
— Фрейлейн, вас срочно просят к телефону! — крикнул какой-то лысый господин, по меньшей мере генеральный директор. остальные еще пуще расхохотались. танцовщица, не дав себя вывести из состояния экстаза, продолжала улыбаться и прыгать. музыка вдруг оборвалась. рапсодия подошла к концу. девушка бросила на пианиста сердитый взгляд, но скакать не перестала — танец еще не кончился.
— Мамаша, твой ребенок кричит! — взвизгнула дама с моноклем.
— И ваш тоже, — заметили за отдаленным столиком.
Дама обернулсь.
— У меня нет детей.
— Смех, да и только! — крикнули сзади.
— Тихо! — рявкнул кто-то. словопрения смолкли.
Девушка все еще танцевала, хотя у нее, наверное, уже давно болели ноги. наконец, она сама сочла, что хватит, приземлилась в неловком реверансе, улыбнулсь еще глупее, чем прежде, и широко раскинула руки. толстый господин в смокинге поднялся с места.
— Хорошо, очень хорошо! завтра можете приходить выбивать ковры.
Публика зашумела, зааплодировала. девушка кланялась еще и еще.
Тут из-за кулис вышел какой-то человек, увел отчаянно сопротивлявшуюся танцовщицу с эстрады и приблизился к рампе.
— Браво, калигула! — крикнула дама за столиком в первом ряду.
Калигула, пухлый молодой еврей в роговых очках, обратился к господину, сидевшему рядом с ней.
— Это ваша жена? господин кивнул.
— Тогда скажите вашей жене, чтобы она заткнулась, — потребовал калигула.
Кругом раздались аплодисменты. господин за столиком в первом ряду покраснел. его жена чувствовала себя польщенной.
— Тихо, вы, паскуды! — крикнул калигула, поднимая руки. воцарилась тишина. — признайтесь, понравился вам танцевальный номер?
— Конечно, понравился! — закричали все.
— Следующий номер будет еще лучше. я пришлю сюда одного парня по имени пауль мюллер. он родом из толкевитца. это в саксонии. пауль мюллер говорит на саксонском диалекте и воображает себя поэтом. он прочтет вам балладу. приготовьтесь к самому страшному. пауль мюллер из толкевитца, судя по всему, сумасшедший. я не жалею денег, чтобы заполучить в свое кабаре лучшие силы. ибо не могу допустить, чтобы психи находились только в зрительном зале.
— Это уж слишком! — воскликнул один из посетителей. лицо его было изуродовано шрамами. он вскочил и в возмущении одернул пиджак.
— Сесть! — приказал калигула и скривил рот. — знаете, кто вы такой? вы идиот!
Экс-корпорант задохся от злости.
— Впрочем, — продолжал хозяин кабаре, — впрочем, слово «идиот» я употребил не в обидном смысле, а в качестве характеристики.
Публика смеялась и аплодировала. возмущенного господина со шрамами приятели усадили на стул и успокоили. калигула взял в руки колокольчик, позвонил на манер ночного сторожа, крикнул:
— Пауль мюллер, твой выход! — и скрылся. из-за кулис появился огромного роста оборванец с мертвенным лицом.
— Привет, мюллер! — заревели в зале.
— Ну и вымахал! — заметил кто-то.
Пауль мюллер поклонился, сохраняя вызывающе серьезную мину, пригладил волосы и руками закрыл глаза. как видно, сосредотачивался. потом вдруг оторвал руки от лица, вытянул их, растопырил пальцы, открыл глаза, произнес:
— «Последний путь пауля мюллера», — и сделал несколько шагов вперед.
— Смотри, не свались! — предостерегла его дама, та, которой калигула приказывал заткнуться.
Пауль мюллер из упрямства сделал еще шажок, окинул презрительным взглядом публику и снова начал:
— «Последний путь пауля мюллера».
В этот момент кто-то из публики швырнул на сцену кусочек сахара. пауль мюллер нагнулся, спрятал сахар в карман и загробным голосом продолжал:
