– Я бы сказал, что это было ужасно, – процедил сквозь зубы Род. – Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Я буду помогать устанавливать одну из самых жестоких тираний, какие когда-либо знало человечество! Подумай! – Он поднял указательный палец. – Даже при самых жестких диктатурах, которых знала Старая Земля, люди все же были в состоянии иметь то, что принадлежало им и только им одним – свой разум. По крайней мере мысли их оставались свободными. Но Альфар пытается это изменить; он пытается установить такую тиранию, что никто не сможет назвать свои мысли своими собственными!
– Подумаешь, какая мелочь! – отмахнулся от возражения Фларан, – Мысли – ничто, мастер Оуэн, они прозрачные нити, всего лишь паутинки? Что такое свободные мысли по сравнению с полным брюхом и облегчением тяжкого труда? Что такое свобода мысли по сравнению со свободой от нужды? Чего стоит тайна дум, в противовес знанию, что король считает каждого низкого крестьянина равным себе? – Подумать только!
Он уставился в пространство, сверкая глазами. – Подумай, какой прелестной может стать наша страна, если править ею будут ведьмы! Какой рай земной мы могли бы постичь здесь для себя, если б люди доброй воли могли свободно трудиться от души, чтобы построить его! Род был поражен энтузиазмом младшего чародея.
А затем откинулся назад, давая рту скривиться для демонстрации своего скептицизма. – Ладно – скажи мне.
– Да ясно же! Чего они только не смогут сделать, если ведьмы открыто смогут пользоваться своей силой! Никогда не будет ни засухи, ни наводнения, ибо ведьмы смогут так перемещать грозы, чтобы полить всю страну! Скот или другую живность никогда не будет косить падеж, так как ведьмы смогут исцелять его! Да и простым людям, если уж на то пошло, незачем будет умирать от болезней, когда им смогут помочь ведьмы-знахарки! Крестьяне никогда не будут ходить голодными, отдав свои продукты лорду, чтобы тот мог облачиться в пышный наряд и играть ночь напролет! Народ никогда не будет роптать в несчастье своем, неуслышанный властями, ибо чародей услышит его мысли и найдет средство покончить с тем, что тревожит его!
– Да, если эти крестьяне не будут роптать потому, что король чародей делает нечто, им не понравившееся! В ином случае он просто заткнет им рты с помощью гипноза!
– О, таких же будет мало! – с недовольством посмотрел на него Фларан. – Зачем волноваться из-за какой-то кучки недовольных? Всегда будет немного недовольных своим жребием! – Верно, и Альфар один из них!
– Лучше двигаться дальше, мальчики Мне тяжеловато держать в узде свою вспыльчивость; а когда дерутся чародеи зевак может задеть шальной магией.
– А, значит ты тоже чародей? – вскричал Фларан.
Род от досады скрипнул зубами; взбешенный на самого себя, так как он все-таки проболтался; но сделал доблестную попытку прикрыть свой промах. Разве ты не сказал только – только, что мой невидимый рассудок – большой талант?
– Воистину сказал – и если ты чародей, то ты также и предатель! – Фларан вскочил на ноги, с потемневшим от гнева лицом, показавшись внезапно более рослым – почти настоящей угрозой.
Род и сам испытывал далеко не пацифистские чувства.
– Поосторожней в выражениях! Я слуга королю и предан до гробовой доски!
– Значит ты предал ведовское племя! – разбушевался Фларан. – Всего лишь наемное орудие, а король платит лучше всех! Да, таким образом ты лишь орудие лордишек, игрушка в их играх, а пешки их мы, и их передвигают по всей стране всего навсего для развлечения! И ты содействуешь им! Ты, по крови должен присоединиться к Альфару и противостоять им! Нет, ты хуже, чем предатель – ты бесстыжий раб!
– Поосторожней в выражениях! – вскочил на ноги Род, и телега опасно закачалась. Но Фларан легко сохранил равновесие и от этого гнев Рода вспыхнул, как ацетиленовая горелка.
– Смотри, кого называешь рабом! Ты настолько глубоко попал под власть чар Альфара что его марионеткой!
– Нет, его приверженцем! – глаза Фларана внезапно вспыхнули рвением. – Дурак же ты, коль не видишь его величия! Ибо Альфар восторжествует, а с ним и все ведовское племя. Альфар будет править, а те продавшиеся ведьмы и чародеи, кои вздумают противостоять ему, умрут в муках на костре! Альфар есть будущее, и все кто встанет у него на пути будут стерты в пыль! На колени, дурак! – проревел он, вскакивая на сиденье телеги и тыча пальцем в Рода. – Преклони колени перед Альфаром и поклянись ему в своей преданности, а не то умрешь смертью предателя!
Тонкая ткань самоконтроля Рода порвалась, и ярость выплеснулась словно лава.
– Да кто ты такой, черт побери, что б указывать мне, в чем клясться! Ты идиот, болван, олух! Ты перемолол в порошек свое 'Я', и от тебя не осталось ничего! Ты более не существуешь!
– Нет, я существую, но ты не будешь! – Фларан вырвал посох у стоящего около него крестьянина и отвесил Роду удар.
Род нырнул под опускавшуюся палку, выпрямляясь рядом с Флараном, держа в руке кинжал, но дюжина рук схватила его и рванула назад. Небо над ним перекувырнулось, обрамленное крестьянскими лицами с горящими глазами. Он увидел опускающуюся на него дубину – и, там где крестьянские холщовые рубахи открылись у ворота, кольчугу и отблеск коричнево-зеленой ливреи.
Затем во лбу у Рода взорвалась боль, и опустилась ночь.
ГЛАВА 13
Пламя ацетиленовой горелки, установленной на 'слабое', прожгло путь сквозь мозг Рода. Но это была очень плохая горелка, она, казалось, вновь и вновь проходила по тому же пути, в постоянном пульсирующем ритме. Он заставил глаза открыться, надеясь поймать ублюдка державшего горелку.
Чернота.
Чернота везде, за исключением мерцающей оранжевым трапеции. Он нахмурился, приглядываясь к ней внимательней, щурясь от сильной боли в голове, и разобрал, что это было отражение пламени на каменной стене. По нему проходили вертикальные полосы – несомненно, тени от прутьев решетки. А также пара других полос, шедших зигзагами, следы потеков влаги. Затем Род заметил висевшие в вышине тоненькие оранжевые нити-паутинки селитры, освещенные светом огня.
Он сложил все увиденное и наступило просветление – он опять находился в темнице. Свет огня исходил от факела караульного, снаружи в коридоре, а трапеция была отражением зарешеченного окошечка в двери.
Род испустил вздох и улегся поудобнее. С ним это раз за разом продолжало случаться. Была тюрьма на Пандоре, 'покой для гостей' у диктатора на Карлите, темница под Домом Хлодвига и камера в замке герцога в Тир-Хлисе, где отец Ал научил его применять свои таланты... и список этот продолжался и продолжался. Он нахмурился, пытаясь вспомнить первую свою тюрьму, но это было через чур большим требованием для его бедного возбужденного мозга.
Он отложил список подальше, и медленно, очень осторожно перекатился, опираясь на локоть. Горелка полыхнула огненным гейзером, который, казалось, поглотил всю его голову, до самой затылочной кости, но только на несколько мгновений. Потом он спал и целиком сделался в сплошной головной болью. Блеск, – вынужден был признать Род. – Умения этим солдатам не хватало, но они компенсировали его энтузиазмом. Он прижал ладонь к пульсирующему болью лбу, вспоминая кольчугу под крестьянскими туниками. Он попал в точно расставленный капкан, но не мог вообразить менее аппетитной приманки чем, Фларан.
Правда, она, тем не менее все равно сработала.
Он медленно поднял голову, оглядываясь кругом.
По сравнению с другими темницами, где ему приходилось сидеть, эта определенно была второразрядной. Но, по крайней мере, у него имелась пара сокамерников, прикованных к стене напротив. Хотя один из них заметно сбросил вес за прошедшие годы, он сделался чистым скелетом. Ну, не 'чистым' – то тут, то там на нем висели какие-то заплесневелые лоскутья. У другого виднелись кое-какие пятна, они были лиловые с каштановым оттенком. Синяки. Это был Саймон, он сидел, уткнувшись подбородком в грудь.
Род плотно зажмурил глаза, попробовал заблокировать боль, пытаясь думать. Почему Саймон здесь? Он же был шпионом. Род тщательно обдумал этот вопрос, пока не произошел мозговой штурм. Его осенило: он мог спросить.
