У Одри так сильно стучало сердце, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. С трудом она встала с кровати, взяла баночку, скинула халат и намазала себе ягодицы. Затем она натянула на себя ночную рубашку и юркнула в кровать между прохладными простынями.
Она энергично взбила подушку, легла и заставила себя ни о чём не думать. Она не хотела думать о Бойде. Он ничего для неё не значит. Совершенно ничего! Примерно через неделю она вернётся в «Гринспойнт» и будет дальше жить той жизнью, которую сама с таким трудом для себя создала. И тогда Бенедикты будут для неё по-прежнему просто богатой семьёй, которой принадлежит отель, где она работает.
Однако прежде чем сон смежил ей веки, она вспомнила его сильные, уверенные руки, прогнавшие боль из её мышц. Ей так хотелось, чтобы он не останавливался. Она заснула с улыбкой на губах.
Бойд безостановочно ходил туда-сюда по своей комнате. Наконец он разделся и лёг. Он положил голову на скрещённые руки и уставился в потолок.
Он думал о разговоре с Бетти после того, как Одри пошла к себе. Он по-прежнему отказывался брать Одри на загон скота, чем Бетти была, конечно же, очень разочарована.
Правда, Бойд не понимал, почему он тоже об этом сожалеет. В этом не было ни малейшего смысла.
Он вздохнул. У него возникла проблема, и эта проблема сейчас лежала на кровати в комнате для гостей. Сколько он ни пытался, Одри не становилась ему безразлична. Он постоянно твердил себе, что должен держаться от неё подальше, и тем не менее его влекло к ней, как бабочку к огню. И когда он был с ней вдвоём, она заставляла его чувствовать себя незащищённым и ранимым – состояние, которое ему абсолютно не нравилось. Тем не менее он постоянно отыскивал предлоги ещё и ещё раз побыть с ней.
Он с самого начала предполагал, что влюбиться в неё – самая простая на свете вещь. Но он отказывался верить, что это, возможно, уже произошло.
На следующий день Бойд полностью сконцентрировался на своей работе.
Вечером он отправился к зданию за загонами, в котором жили ковбои. Длинный бревенчатый дом был совершенно пуст, однако в каком-то дальнем закутке Бойд обнаружил двух парней, которые играли в ромэ. Когда Бойд вошёл, они вопросительно посмотрели на него
– Привет, Бойд, – сказал один из ковбоев. – Чем мы можем помочь?
– Кто-нибудь из вас видел Скита?
Второй ковбой кивком головы указал на боковую дверь.
– Я видел, как он вышел пару минут назад.
– Спасибо. – Бойд исчез за той же дверью.
Объект его поисков стоял у изгороди загона, поставив ногу на нижнюю перекладину, и попыхивал сигаретой. Скиту Драммонду было шестьдесят пять лет. Обветренное лицо, седые волосы. Скит был неотъемлемой частью «Трёх Б». Он из-за возраста и артрита уже несколько лет не ездил верхом. Сейчас он был задействован на вспомогательных работах, а во время загона скота заведовал кухней. Однако в свои лучшие годы он успел поработать на большинстве крупных ранчо запада. Поскольку Скит был ковбоем в течение сорока семи лет, он считал себя знатоком и даже летописцем. Он знал почти всех, кто был когда- либо причастен к скотоводству, а о тех, кого не знал лично, был наслышан. И теперь именно обширные сведения Скита и привели к нему Бойда.
– Здорово, Бойд, – пробормотал Скит. – Как жизнь?
– Всё отлично, Скит. А как ваши дела?
– Жаловаться не на что. – Скит сдвинул свою видавшую виды шляпу далеко на затылок. – Отличная погода, нет?
– Да, погода что надо.
– Должна продержаться до самого загона скота. Хорошее предзнаменование… ежели кто, конечно, верит в предзнаменования.
Бойд облокотился о забор и стал наблюдать, как маленький жеребёнок сосёт свою маму.
Наконец он приступил к делу.
– Скажите, Скит, слышали ли вы о неком Гамильтоне, у которого было ранчо в Техасе, возможно, в окрестностях Далласа?
Скит задумчиво прищурился.
– Гамильтон… поглядим… сам-то я так далеко на востоке не работал, но, было дело, работал на одном ранчо в западном Техасе. Гамильтон… Имя кажется мне знакомым, но я пока не могу точно вспомнить, в какой связи.
– Буду благодарен за любые сведения. Это довольно важно.
– Я обязательно вспомню, дайте мне только пару дней на размышления.
– Ни с кем об этом не говорите, хорошо?
– Как скажете, Бойд.
– Спасибо, Скит. До скорого.
– Всего доброго!
Бойд, глубоко погружённый в свои мысли, вернулся домой. Он понимал, что пытается ухватиться за соломинку. Было в высшей степени невероятно, что Скит знает что-либо о семье Одри, тем более что у них, возможно, никакого ранчо и не было. Тем не менее Бойд не мог отделаться от мысли, что «Три Б» было не первым ранчо, на котором Одри побывала, и Бойда буквально снедало желание узнать, почему она это скрывает.
Если его подозрения найдут подтверждение, то это будет означать, что жизнь под небом прерии ей не чужда. У неё вчера был вид человека, который запросто сможет провести несколько дней на выезде. Иначе она выказала бы хоть какие-то сомнения. С другой стороны, она, возможно, не имеет ни малейшего представления о том, чего требует от людей загон скота.
Последнее, что нужно человеку во время загона, – это необходимость постоянно кого-либо опекать. Почему он вообще стал рассматривать идею взять Одри с собой? Бойд призвал себя к порядку. Он свернул в коридор и подошёл к её комнате. Перед дверью он немного постоял, задумчиво потирая подбородок.
Да ну, в самом деле! Если она не справится, мир из-за этого не перевернётся. Он поручит какому- нибудь ковбою отвезти её домой, и никто от этого не пострадает – за исключением её гордости. Бойд поднял руку, чтобы постучать в дверь. Увидь его сейчас отец, он бы подумал, что его младший сын потерял остатки разума. И Бойд совсем не был уверен, что это не так.
Он дважды постучал. Дверь отворилась, и он увидел Одри в жёлтом летнем халатике, с полотенцем, повязанным на голове на манер тюрбана. На Бойда повеяло свежим, нежным ароматом. Скорее всего, Одри только что вышла из душа.
– Привет, – сказала она, склонила голову набок и вопросительно поглядела на него.
– Привет. Я… э-э-э… вы знаете, в это время года в прерии по ночам чертовски холодно.
Она посмотрела на него.
– Вот как?
– Да. Это из-за высоты над уровнем моря.
– Ах вот почему… ясно.
Бойд засунул руки в карманы.
– А на следующий день после обеда может быть жарче, чем в аду. Что я вам хотел объяснить… жизнь на выезде лишена удобств. Вы будете спать в спальном мешке прямо на земле. От дождя вы сможете спрятаться только в палатке, и я ещё не видел ни одной, которая бы не протекала.
Глаза Одри засияли, когда она поняла, к чему он клонит.
– Неудобства меня не пугают, Бойд. Не думайте, что я тепличный цветок.
– Вам не будет никаких поблажек только из-за того, что вы женщина.
– Я и не ожидаю поблажек. И не хочу их.
– Тогда если вы так чертовски сильно уверены, что хотите поехать, то Бетти должна будет вас
