Мир сновидений

ILTATUNNELMA

Taa korpien paiva painuu,
vesi kultana kimmeltaa,
mut kultaisempina kaislat
ja salmet ja saaren paa.

Ah, rinta rauhaton, jospa
levon taalta se loytaa vois
ja muistoistaan jos paasis
eik’ ollut toivoja ois!

Tuon auringon kullan kenpa
vois katkea sydameen
ja itselleen olla outo
kuin kaislat ja valke veen!

Из сборника «Печаль Шемейки» / Shemeikan murhe (1924)

ДИТЯ ИЮЛЯ

Я тоскую, я жить без любви не могу
моя мать такой нежной была.
И к любви я тянусь, как дитя к очагу,
я так жажду любви и тепла!

Я продрог на холодном чужом берегу,
куда буря меня занесла.
Только мрачные псалмы рождались в мозгу,
когда в горе душа замерла.

Я июля звонкого светлый сын,
мне лишь ясное нёбо — отрада.
Я не вынесу злобой сведенных личин,

ледяного недоброго взгляда.
Я люблю напевы зеленых долин,
а не горного ветра рулады.

HEINAKUUN LAPSI

En ilman ma lempea elaa voi,
mun aitini oli niin hella.
Mina halajan lempea, lampoa, oi,
ja lemmessa lammitella.

Minut vihurit vieraille rannoille toi.
Vilu taalla on vaijotella.
Vain virret kolkot mun korvaani soi,
suru kun on sydamella.

Olen lapsi ma helean heinakuun,
mina kaipaan kaunista saata.
En kesta ma ivaa ilkkuvan suun,

en karsahan katseen jaata.
Mina rakastan laulua laakson puun,
en tunturin tuulispaata.

Проза

КОСОЛАПЫЙ Рождественская история для старых и малых

ЮНЫЙ МИШУТКА

Как-то раз на исходе зимы господа с железнодорожной станции отправились на медвежью охоту.

Охотники подобрались самые разные, и с рогатинами, и с ружьями, был даже некий господин в очках из Хельсинки — поскольку кроме добычи медведя предполагалось заснять серию кадров для «Живых картин»[11].

Проводниками были местные лыжники, которые загодя берлогу топтыгина обложили и потом за