за деревьями скрываются разбойнички, вступать с ними в схватку на глазах у всех – значит раскрыть себя – где, скажите, простой чиновник мог научиться так сражаться? А улизнуть перед самым нападением – это дело объяснимое. Заметил, мол, злодеев, и бочком, бочком, да в лес… Только одно меня удерживало – взгляд Софы, который она бросила на меня в дилижансе. В нем было все – испуг, мольба, надежда. Она чем-то мне напомнила Марту. Знаю, не следовало ввязываться, но я остался. Мгновенная слабость, о которой тотчас же пожалел.
Из-за деревьев появились разбойнички. Одеты они были, кстати, весьма прилично, даже в городе вполне сойдут за добропорядочных обывателей. Физиономии, правда… Когда художник из Тайной Канцелярии со слов свидетеля рисует портрет преступника, то невольно придает его образу преступные черты – массивную челюсть, узкий лоб, маленькие глазки… Так вот, встретившие нас красавцы вполне могли служить моделями в школе таких портретистов.
Тут до возницы, наконец, дошло, что дело нечисто, да только поздно. А что, собственно, он мог сделать? Засада подготовлена заранее, вперед не проскочить никак, дилижанс на узкой дороге не развернешь. Можно только молиться Создателю, или громко звать дорожную стражу. Уверен, что Создатель придет на выручку раньше.
Особых бесед с нами вести никто не собирался. Разбойники ловко обшарили одежду, я лишился кошелька и всех бумаг, а у возницы и помощника они забрали кинжалы, которыми те и не пытались воспользоваться. Все это было проделано чрезвычайно быстро. Потом вознице, которого, похоже, признали за самого опасного, приставили к горлу короткий меч кавалеристского образца, а меня с помощником попросту отпихнули в сторону.
Главарь разбойников – хоть он ничем не выделялся среди них, но для меня было ясно как день, что именно этот невысокий человек командовал нападавшими, распахнул дверь дилижанса и шагнул по откидным ступеням внутрь. Я стоял у него за спиной и ясно видел все происходящее.
Со своего места медленно поднялся охранник-телохранитель торговцев. Даже я, находясь в десяти шагах чувствовал, как ему страшно. Молодой совсем парень, зеленый, безусый, хоть и здоровый как медведь… Нерешительно оглядываясь, словно сомневаясь, правильно ли поступает, потянулся к сумке, где лежал, должно быть, короткий клинок или шипастый кастет. Главарь спокойно и деловито, словно выполняя обычную работу, всадил ему нож в живот и, схватив за ворот, вышвырнул из дилижанса.
Охранник засучил по земле ногами, прошептал 'мама', и умер. Его тело без церемоний отволокли на обочину, где сноровисто обшарили карманы. Один из разбойников недовольно заворчал, что испортили, мол, хорошую куртку, но второй на него цыкнул, и тот замолчал. Похоже, главарь пользовался авторитетом, и обсуждать его действия было не принято.
Напуганные пассажиры высыпали на улицу и столпились у дилижанса, словно опасаясь отойти от него. Обычное явление – в такой ситуации люди цепляются за то, что кажется наиболее безопасным. Маня с возницей и его помощником подтолкнули к остальным. Больше всех испуганы были, похоже, два городских чиновника. А вот Каралла держалась молодцом. Надменно так, с достоинством оглядывала бандитов. И парень с девчонкой, вроде бы стоят спокойно.
Тем временем, душегубы сноровисто выпотрошили дилижанс, выбросили все вещи на улицу и распрягли лошадей. Как оказалось, в этом месте к мощеной дороге примыкает даже не проселок, а широкая тропа, не видимая за кустами. Там, буквально в тридцати шагах укрывалась телега, запряженная каурой лошадкой – ни дать, ни взять – поселяне в город с товаром собрались. В один момент разбойники погрузили все на телегу, оседлали казенных коней, и скрылись в лесу. С нами остался главарь с пятью подручными. Вообще, сейчас был удачный момент напасть на них, но все пассажиры-мужчины были скованы страхом, и мне пришлось бы действовать в одиночку. Нет, так не пойдет, тем более, что через несколько минут появился еще десяток бандитов.
Главарь, похоже, был не прочь покрасоваться. Он оглядел пленников – внимательно так, одного за другим – и мрачно произнес:
– Если кто не знает, я – Тэфф Ули. Слышали обо мне?
Все закивали. Признаться, я первый раз в жизни слышал это имя. Но, похоже, этот человек бережно относился к своей репутации, и я попытался как можно убедительнее изобразить трепет перед столь известной личностью.
– Прекрасно, – сказал Ули, – тогда нам будет легче разговаривать. Сейчас вы все пойдете с моими людьми. Пойдете спокойно, без криков и глупостей всяких. Я вот смотрю, тут у нас гере все больше достойные собрались. Дела коммерческие ведут, – он шагнул к нам и ткнул пальцем в грудь одного из торговцев, – или, скажем, чиновники уважаемые…
Бандит уставился на меня. Два других чиновника смотрели в стороны, словно все сказанное к ним не относились.
– Я тебя спрашиваю, – Ули повысил голос, – кто такой?! Отвечать!
Я развел руками и смиренно сказал:
– П-переписчик второй ступени Рюмпель… Эрно Рюмпель.
Ули, казалось, обрадовался, узнав мое имя. Он дружески обнял меня за плечи.
– Так значит сам гере Рюмпель почтил нас своим присутствием! Эта такая честь! – стоявшие вокруг разбойники загоготали, словно услышали удачную шутку, – Я уверен, что сам Владетель ценит гере Рюмпеля. Ведь так, ведь, правда, гере Рюмпель?
Мне оставалось только развести руками, пытаясь изобразить, насколько мала и незначительна моя персона по сравнению с величием Владетеля. Но это не удовлетворило Ули и он продолжил:
– Я уверен, что Владетель не откажется заплатить от щедрот своих немного денег, чтобы отблагодарить слуг своих верных, которые оказали гостеприимство столь видному чиновнику. Правда ведь, гере Рюмпель.
А вот тут я просто не нашелся, что ответить. Похоже, этот мерзавец совсем свихнулся. Пытаться получить выкуп с Владетеля? Если до него дойдут даже отголоски истории о том, что какой-то разбойник объявил о желании запустить руку в казну, то весь этот лес перепашут железные легионы. А еще вернее, Ночные Хозяева сами притащат в Каземат безумца с петлей на шее. Уж им-то совсем ни к чему портить отношения с Владетелем.
Ули, казалось, нисколько не беспокоился за свою судьбу. А что, собственно, ему терять? Он и так по уши в дерьме – одно нападение на казенный экипаж чего стоит. И, судя по всему, это далеко не первое…
– А теперь, гере, быстренько, быстренько, – с этими словами бандит отвесил мне подзатыльник, означающий, по всей видимости, команду двигаться.
Втянув в голову в плечи, я побрел в сторону проселка. За мной, под хохот разбойников, потянулись остальные пассажиры злосчастного дилижанса.
Идти по расплывшейся после дождя дороге – это не ехать со всеми удобствами в рессорной повозке. Грязи – по колено. Особенно тяжело приходилось чиновникам, привыкшим целый день проводить в удобном кресле – не прошло и десяти минут, как бедняги выбились из сил. Один из них поскользнулся и упал, весь перемазавшись в коричневой жиже, и сейчас же следующий сзади бандит без лишних церемоний взбодрил его добрым пинком. Разбойничкам-то что – они вышагивают в высоких лесных ботфортах из выделанной шкуры гигантской выдры, в таких можно по воде ходить, ног не замочить, да и грязь к ним не пристает. А вот, например, торговец, тот, который повыше будет, вообще босиком – башмаки снял в дилижансе. Хотел удобнее ехать – приходится теперь босыми ногами по грязи шлепать.
Прошли мы таким образом мили четыре. Я старался держаться поближе к Софе с ее женихом. Умом понимаю, нельзя вмешиваться, но оставить без присмотра совесть не позволяет. И вовсе не потому, что готов разрыдаться от ее печальной истории. Просто знаю, что случись что плохое, никогда не смогу забыть взгляд, делающий ее так похожей на Марту. А вот судьба всех остальных мне совершенно безразлична.
Наконец, мы подошли к сторожке. Невзрачный домишка, сложенный из огромных бревен, вокруг – сараюшки покосившиеся, в которых разная живность голоса подает. Неплохое, однако, хозяйство у душегубов, крепко они в лесу обосновались. Только как-то не верится, что разбойничий лагерь так запросто примостился в часе ходьбы от дороги. Странная вся эта история, непонятная и странная. Ну, да ладно, посмотрим…
