расплачиваться мне – еще не знаю. Бедолагам Ведунам приходится держать язык за зубами. А еще я слышал, что они способны видеть будущее.
– Это правда?
Ведун очень внимательно следил за мной и правильно понял вопрос.
– Правда. Не совсем так, как ты думаешь, но… Скажем так, я действительно могу видеть то, что случиться. Не всегда, и в очень недалеком будущем. Несколько минут, не больше.
Ладно, поверим и будем считать, что все так и случиться. Да и выбора особого нет…
Из яркого полудня я провалился назад в предзакатные сумерки. Капитан оценивающе оглядывал меня.
– Что? – отрывисто спросил он, не отрывая от меня глаз-буравчиков.
– Он чист, – спокойно ответил Ведун, – я не увидел лжи в его мыслях.
Надо же! Ловко ведь сказал, и, между прочим, полную правду! Именно, что не увидел.
Капитан даже не старался скрыть свое разочарование. Он смотрел на меня как на кусок пирога, сбежавший с тарелки. Я с самым невинным видом выдержал его яростный взгляд. Что теперь скажешь, голубчик? Слова Ведуна – это, как сказано в Уложении, 'изреченное суждение Владетеля, коему надлежит следовать неукоснительно и почитать как истину непререкаемую'.
Закончив сверлить меня взглядом, капитан хлестнул себя стеком по ботфорту и резко развернулся к Каралле. Та побледнела еще сильнее, но даже не вздрогнула, только погладила по голове отрешенную Софу. Вот тебе и торговка! Стоявший несколько в стороне Коста от резкого движения отшатнулся и прижался спиной к стене дома. Было видно, как дрожат его губы.
Капитан уперся стеком в подбородок Караллы.
– Ну?
Каралла брезгливо дотронулась до стека.
– Поосторожнее, красавчик!
– А что такое? – невинно поинтересовался капитан.
– Я не понимаю причин подобного обращения, – гордо сказала торговка, – почему вы схватили меня и моих племянников? Над бедной девочкой надругались мерзавцы…
– Вы не считаете себя виновной?
– Ни я, ни эти дети, ни в чем не виновны! Мы чисты перед Владетелем!
– Превосходно! – подхватил капитан. – Должно быть мы ошиблись. Всегда, знаете ли, приятно доказать невиновность истинных слуг Владетеля. Стало быть, вы утверждаете, что девушка рядом с вами не является Совой Кармер?
Каралла замялась. Понятно, что капитан просто играется с ней как кошка с мышкой.
– Итак, гере Каралла?
– Н-нет…
Мне очень хотелось уйти, чтобы не видеть происходящего. Торговка держалась из последних сил, Софа оставалась безучастной, а бедняга Коста, по всей видимости, совсем потерял рассудок, он стоял и глупо улыбался.
Капитан состроил печальную физиономию.
– Как жаль, гере Каралла, как жаль. Мы столько времени тратим, чтобы разыскать несчастных детей, чтобы сообщить об их невиновности, а они бегают от нас, верных слуг Владетеля. А ведь это и есть главное преступление.
Его голос звучал столь фальшиво, что поверить подобному бреду мог только очень наивный человек. Каралла не страдала от излишней наивности, но она находилась в безвыходном положении и была готова ухватиться за соломинку. Голос многоопытной торговки дрогнул.
– Я… правда, эта девушка – Софа Кармер, а юноша – Коста Моос.
Капитан окинул ее торжествующим взглядом, а я еле сдержался от того, чтобы не свернуть ему шею.
– Ну, что же, гере Каралла, и вы, гере… дети. Я вынужден довести до вас волю Владетеля. Возможно, вам не все понравится, но кто мы такие, чтобы обсуждать волю самого… – он сделал очень значительное лицо.
Капитан расстегнул куртку и вытащил из внутреннего кармана кожаный футляр, из которого осторожно и даже с благоговением достал свиток с болтающимся на цепочке оранжевым кругляшком. Увидевшие печать стражники подобрались и замерли, пожирая глазами свиток, а отважная Каралла тихо охнула. Еще бы – не каждому приходится своими глазами увидеть личную печать Владетеля. Слышали о ней, конечно, все, а вот чтобы так, воочию… Оранжевый – цвет Владетеля, и никто не смеет, как там сказано в Уложении: '…использовать для начертания на бумаге слов и рисунков, а равно для наложения печатей удостоверяющих…'. Не прост капитан, если доверили ему такой документ, ох как не прост.
Капитан меж тем развернул свиток и объявил, сменив ехидный тон на строго официальный:
– Настоящим поручаю всем людям Владетеля оказать всяческое содействие в розыске государственных преступников Софу Кармер, Косту Мооса и Караллу Брекк. Указанные лица совершили деяния, затрагивающие честь и волю Владетеля, а посему должны быть доставлены без промедления в ближайший участок Дорожной, Городской, а равно Тайной Стражи, живыми или мертвыми по усмотрению уполномоченного лица. Предание указанных лиц смерти не является преступлением, а совершается по воле и во благо Владетеля.
Капитан закончил читать, и вокруг воцарилась тишина. Я отчетливо понял значение слов Ведуна о молчании моих друзей…
'Стой!'
В голове зазвучал яростный голос Ведуна, удержавший меня от немедленной расправы со стражниками.
'Ты должен исполнить волю Владетеля. Помни о своих родных!'
В его голосе появились интонации, свойственные Посланнику. Перед глазами появился образ Роника – такой яркий, что, кажется, можно протянуть руку и дотронуться… Проклятье! Я под защитой Слова Владетеля, я имею право порвать в клочья десяток таких капитанов, но Марта и сын – что будет с ними? Я ни секунды не сомневался в том, что угрозы Посланника – не пустой звук. Все-таки он очень сильный, этот Ведун. И я остался на месте.
Речь капитана произвела сильное впечатление не только на меня, но и на стражников. Они несколько растерянно переглянулись. Кто они, собственно, такие – дорожные стражники, совсем недавно бывшие деревенскими увальнями или лоботрясами-детишками чиновников. Похожи не на воинов, а скорее на соломенные пугала, какие селяне ставят для отпугивания птиц от кукурузных полей. С кем им приходится иметь дело? С карманными воришками, да с селянами, прячущими в повозках запрещенные к перевозке продукты без казенной печати. И вдруг так случается, что три человека, стоявших перед ними и казавшиеся вполне безопасными, оказались настоящими исчадиями ада, личными врагами самого Владетеля! Святая сила, как обманчива бывает внешность!
Пауза не затянулась надолго, она завершилась самым ужасным образом. Я еще до начала действия знал, что сейчас должно произойти, и просто закрыл глаза.
Я способен слышать звуки, недоступные уху обычного человека. Потому мне не нужно было видеть, чтобы осознавать происходящее. Капитан выхватил спрятанный в стеке длинный узкий клинок и длинным выпадом вонзил его в грудь Караллы. Мое сознание рассек ни с чем несравнимый звук разрываемой сердечной мышцы и булькающей крови. Сколько раза мне приходилось слышать его. Каралла была мертва еще до того как упала на землю. Второй удар с такой же точностью поразил сердце несчастной Софы.
Коста пережил свою любимую не более чем на пару секунд. Он даже успел вскрикнуть. Клинок капитана вошел в грудную клетку и, пройдя сквозь сердце, воткнулся в бревенчатую стену. Капитан с силой рванул клинок на себя, и тело Косты мешком рухнуло к его ногам.
Я открыл глаза и встретился с безумным взглядом капитана.
– Вот так, гере Рюмпель, – капитан, не отрываясь, смотрел на меня, держа в руках окровавленный клинок – длинный и обоюдоострый, – вот так слуги Владетеля должны выполнять его волю. А вы, я вижу, не хотите смотреть на свершение правосудия.
Он небрежно взмахнул рукой, стряхивая кровь с лезвия, и несколько капель попали мне на сапоги. Я
