– Что вы, гере Плумкис, – сказал я, – какие могут быть переживания в присутствии начальства. Только мысли о неусыпном следовании долгу чиновника и верного слуги Владетеля.
– Бросьте, Рюмпель, нам некогда играться словами, у нас, правда, очень мало времени. А я ведь знаю, что вы прошли через Башню. Да, да, Рюмпель, знаю.
Я промолчал. Здесь, пожалуй, следует отдать инициативу собеседнику. Плумкис немного помолчал, ожидая ответа, затем продолжил:
– Хочу вам сообщить, что с некоторых пор искусство Мастеров из Башен доступно не только Владетелю. Мы достигли очень серьезных успехов. Очень серьезных.
В его несколько высокопарной речи самым интересным было слово 'мы'. Это, собственно, кто? Плумкис прекрасно понимал мою заинтересованность и не долго сохранял интригу. Голос его зазвучал неожиданно торжественно и даже несколько патетически.
– Разрешите представиться: Робрет дэн дельМорон, граф Краунер, маркиз Лаумье, герцог Маронский. Сын герцога Альбрета Маронского, великого воина, предательски убитого по приказу узурпатора, именуемого теперь Владетелем.
Сказать, что меня поразило до глубины души признание Плумкиса – не сказать ничего. Все сказанное настолько не вписывалось в мои представления об устройстве нашего мира, что первой и естественной реакцией была мысль о ненормальности Начальника Канцелярии. Кстати говоря, возможно, что именно психические расстройства были причиной того, что мне не удавалось выявить странности в его поведении. Случается, что душевнобольные люди могут с точностью воспроизводить внешние реакции говорящих правду здоровых людей. Но каким образом он мог получить должность Начальника Канцелярии? Наверняка ему приходилось иметь дело с Ведуном, а уж его-то обмануть невозможно.
Плумкис внимательно следил за мной, ожидая ответа. Не дождавшись, он, по всей видимости отнеся мое молчание на счет растерянности, продолжил:
– Возможно у вас, Рюмпель, возникли вопросы по поводу того, каким образом мне удалось обойти мозголомов Владетеля? Признайтесь, ведь возникли?
Я кивнул головой. Еще как возникли! Плумкис довольно улыбнулся:
– Владетель допустил одну ошибку. Одну единственную. Он не учел, что самое совершенное оружие когда-нибудь может быть использовано против своего создателя. Башни Мастеров позволили ему выиграть войну. Но побежденные не смирились и смогли совершить невозможное – создать собственное оружие, способное противостоять могуществу Башен.
Я внимательно слушал.
– Да, Рюмпель, мы выдержали все испытания – разрушение городов, смерть близких, унижения. Вы не можете представить, каково это было, мне, потерявшего семью, имя, честь, доброе имя предков, видевшему смерть матери и малышей брата и сестрички, оставаться в шкуре верного раба этого мерзавца-узурпатора. Но к счастью, земля древнего Марона издревле славится талантами ее обитателей.
Тут я счел возможным прервать свое затянувшееся молчание.
– Простите, гере Начальник, но какое все это имеет отношение ко мне? Вы ставите меня в неудобное положение. Переписчику второй статьи приходится выслушивать такие крамольные слова от начальника высокого ранга. Я вынужден сказать, что буду обязан поставить в известность соответствующие инстанции.
Плумкис протестующе замахал рукой и быстро произнес:
– Бросьте, Рюмпель! У меня просто нет времени на пустые разговоры! Слушайте дальше. Наши ученые, а поверьте, Рюмпель, они во многих отношениях не уступят даже Мастерам, нашли возможность спрятать свои мысли от Ведунов. Нашли! И с этого момента мы вздохнули свободно: у нас, наконец, появился шанс вернуть наш потерянный мир!
Ой ли! Звучит совершенно неправдоподобно, особенно для человека, прошедшего Башню. Почему никто не задумывается, что людей Башен так мало? Каждый год набирают детей по всем землям Владетеля, а раньше туда попросту отправляли поголовно чуть не всю малышню с покоренных земель. Исключением был только Марон. Могущество Легионеров, сила Ведунов, неотвратимость Убийц зависит от двух вещей. Первое – это тайные знания Мастеров, и второе… от того, что в Башню входят сто детей, а выходит только один. Жизнь остальных – это плата за умения единственного выжившего. Если то, что говорит Плумкис правда, то люди Марона ошибаются, думая, что могут сравниться с Мастерами. С другой стороны, самому Плумкису удалось каким-то образом обмануть Ведуна. При этом он должен был не просто скрыть свои мысли, а заменить их на то, что должно находиться в голове у лояльного чиновника. Мне, например, подобное дается с превеликим трудом. Все это, конечно, интересно, но у меня есть дело, и я обязан его выполнить. Мои войны остались в прошлом.
Плумкис уперся в меня глазами, словно пытаясь прочитать мысли.
– Итак, гере Рюмпель, я представился. Теперь ваша очередь. И я спрашиваю вас: кто вы, гере Рюмпель?
Мне оставалось только пожать плечами, демонстрируя полнейшее недоумение.
– Не пытайтесь, уважаемый Рюмпель, рассказывать историю о том, что вы являетесь просто благонамеренным чиновником. Я уже говорил, что наши ученые научились противостоять силе Ведунов. Они же смогли научиться некоторым способом раскрытия потаенных мыслей. И вот совершенно случайно один из наших людей обратил внимание на неприметного переписчика второй ступени. Также случайно решил проверить, о чем думает этот канцелярский червяк. И что вы думаете?! Мысли этого чиновника- недотепы были скрыты завесой столь непроницаемой, что снять ее оказалось не под силу нашим самым лучшим умельцам.
А ведь и правда, пару месяцев назад у Плумкиса было несколько посетителей. Я, признаться, сразу почувствовал излишнее внимание, но не придал этому особого значения, посчитав, что это обычная работа ребят из Серого Дома. А кто еще, скажите, может разгуливать по Канцелярии и копаться в мозгах чиновников? Случай этот я не посчитал сколь-нибудь серьезным – мало ли рутинных дел может быть у столь уважаемого учреждения?
Плумкис понизил голос почти до шепота.
– Не буду играть с вами, Рюмпель. Мы пришли к выводу, что вы – Убийца из Башни.
IX
По плотно уложенной дорожной плитке негромко постукивали обтянутые каучуком колеса и скрипели рессоры мягкого экипажа. Сквозь ветви деревьев пробивалось утреннее солнце. Я прикрыл глаза и с наслаждением вдыхал воздух чистый и свежий после ночного дождя. Слава Владетелю, за время его правления научились строить очень неплохие дороги. Надо сказать, что первое время строителей неплохо стимулировали повешенные на обочине проворовавшиеся подрядчики. Потом такая надобность отпала, но до сих пор через каждые полмили устанавливают характерный столб с перекладиной. В качестве напоминания и предупреждения.
Когда Плумкис объявил о том, что ему известна моя настоящая личность, мне с большим трудом удалось справиться с рефлексами, в полный голос кричавшими об опасности. Надо отдать должное Начальнику Канцелярии – он в совершенстве владел искусством убеждения, и почти убедил меня в правдивости его невероятной истории. Я испытал что-то похожее на неудобство, поскольку находился рядом с сыном убитого мной человека. Однако практически сразу стало понятно, что говорил он все-таки не о конкретном Убийце, отправившем в лучший мир герцога Маронского, а лишь об одном из людей, вышедших из Башни Убийц.
Оказалось, что Плумкис любит поговорить. Несмотря на все достоинства экипажа, тряска ощущалась достаточно чувствительная, и гере Начальник Канцелярии, имеющий привычку говорить быстро и энергично, как это свойственно уроженцам Марона, пару раз чувствительно прикусил язык. Определенно, словоохотливость является его слабостью, причем слабостью, играющая мне на руку.
– Мы обратили на вас внимание и практически сразу определили, что вы некогда прошли через Башню.
