Но то, что произошло сегодня, не укладывалось в такие простые объяснения. Это уже относится к явлениям магическим, то есть таким, о которых все слышали и имеют совершенно достоверные сведения, но вживую не видел никто. Иными словами, приходится признать существование сил, природу которых мы объяснить не в состоянии. А вот я, оказывается, силами этими владею и способен использовать их не только наяву, но и во сне. И, стало быть, подготовка учеников в Башнях не сводится к простым тренировкам тела и развитии духа.
Еще один вопрос не давал мне покоя: почему чутье направило меня в Каземат, а затем и в Лабиринт? Это могло произойти только по одной причине – именно такой путь наилучшим образом ведет меня к цели. И зародилась у меня мысль: а не затеяно ли все это путешествие лишь для того, чтобы пробудить во мне новые способности? И кто же тот человек, которого надлежит мне лишить жизни, и какой мощью он обладает, если сил первого Убийцы не хватит для сражения с ним? Получается вполне логично. Допустим, во мне дремлют некие возможности, заложенные Мастерами, но не проявляющиеся до сих пор. Разбудить их через столкновение с людьми, пусть даже прошедшими Башню, невозможно. Для меня в бою с любым количеством противников всегда присутствуют шансы на успех. Другое дело – машина. Шансов нет. Возможности человеческого тела ограничены прочностью мышц и костей, а также скоростью реакции. Поэтому для победы необходимо перейти на следующий уровень искусства войны. Очень, между прочим, красивая и логичная картинка получается…
Мотт остановился.
– Похоже, мы пришли.
Действительно, похоже. На этот раз ведущий на поверхность колодец вплотную примыкал к тоннелю. Его нижняя часть была освещена тусклым рассеянным светом, а сверху на нас смотрела непроницаемая темнота. Мотту было явно неуютно:
– Такое впечатление, что нас рассматривают.
Я согласился. Очень неприятное чувство.
Мотт подошел к антрацитно-черной стене и провел ладонью по гладкой поверхности карниза, бесконечной спиралью разворачивавшегося в вышину.
– Боюсь, что не в состоянии подняться. Не хочу даже пытаться. До сих пор не понимаю, как мне удалось живым спуститься.
Я прикинул, что он находится на ногах больше суток без еды и воды. Горцы, с детства обученные искусству скалолазания, считают спуск более сложным мероприятием, нежели подъем. Боюсь, что в нашем случае ситуация обратная. Путь наверх по карнизу потребует невероятных усилий. Несмотря на истощение сил и голод, скребущий желудок изнутри, у меня не было сомнений в своей способности преодолеть подъем. У моего же спутника не было никаких шансов.
Чутье Убийцы буквально подталкивает меня в спину, заставляя начать движение по карнизу. Но нет, оставить Мотта на верную смерть я не собирался. Я принял решение, и расплата последовала незамедлительно – на спину навалилась чудовищная тяжесть, и вдруг перестало хватать воздуха. Что делать – для Убийцы следование к цели – такое же естественное состояние, как дыхание. Для меня же цель значила еще больше, чем выполнение долга Убийцы – речь шла о жизни Роника и Марты. Но выбросить жизнь этого человека как прочитанное малозначительное письмо было выше моих сил. Странное и необычное ощущение происходящей в душе борьбы противоположных устремлений.
Мотт по всей видимости не замечал происходящего со мной. Он еще раз погладил узкий карниз, внимательно посмотрел вверх и задумчиво произнес:
– Странно. Неужели Древние собирались выходить на свет по этой тропинке? Представляешь, Древние карабкаются по стене – ничего себе картинка, правда?
Действительно, как-то оно глупо. Такие мудрые, сильные, а лестницы приличной построить не смогли. Или не захотели?
– Действительно странно. Очень странно, – сказал я через силу, скрывая свои затруднения, – ты сам как считаешь, твой Мастер – он из Древних?
– Безусловно, – кивнул Мотт.
– А мог бы он подняться по этой стене?
– Ни в коем разе. Он и ходил-то с трудом, все больше сидел в кресле.
– А значит…
– А значит, – подхватил Мотт, – что есть другой путь, куда более простой.
Тяжесть исчезла, словно я сбросил со спины неподъемный мешок, и живительный воздух наполнил грудь. Догадка была правильной!
Я опустился на колени и дюйм за дюймом обшарил пол под ногами. Снова доверился чутью Убийцы – и не ошибся, подушечками пальцев нащупал тончайшую щель, образующую правильный прямоугольник. Похоже на крышку какого-то люка. И как, интересно, ее открыть?
– Дверь? – деловито спросил Мотт.
Я кивнул. Дверь, то она, дверь, как к ней только подобраться… Еще раз осторожно провел указательным пальцем вблизи щели с внешней стороны и обнаружил едва заметные углубления неправильной формы. Я тщательно очистил поверхность рукавом, поднялся, внимательно пригляделся и спросил Мотта:
– Ничего не напоминает?
– Еще как напоминает, – ухмыльнулся Ночной Хозяин, – босые ноги. Нет?
– Точно. Ну-ка, попробуем.
Я скинул ботинки, одолженные мной у заключенного Каземата, и встал на обозначенное место.
Несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался шипящий звук, чем-то похожий на вздох, и, подняв облачко пыли, искусно встроенная в пол плита медленно поползла вверх, вытягивая за собой квадратный столб, окрашенный красными и желтыми полосами. Столб как столб – в рост человека, железная гладкая поверхность, с одной стороны на уровне глаз – кругляшек, чем-то похожий на кран для открывания холодной или горячей воды.
– Примем душ? – невинно спросил Мотт, также уловивший сходство.
Я повернул кран…
Воспоминания детства проявились в сознании, как будто с яркой картинки влажной тряпкой стерли закрывавшую ее грязь. Меня настолько захватила возможность смотреть на себя – в прошлом, что на какое-то время я потерял чувство реальности.
…Отец держит меня за руку. Он – самый большой и сильный. Теперь я знаю, что такое счастье. Счастье – это идти с ним за руку на ярмарку, замирая от радостного ожидания предстоящих чудес.
Я не могу идти спокойно, просто не могу, ноги сами хотят скакать и бежать. Что я могу поделать?
И вдруг земля под ногами дрогнула, и, если бы отец не держал меня за руку, я бы непременно упал. Я обхватил его за ногу и смотрел по сторонам.
Еще одна картинка, врезавшаяся в память: высоченная башня городского собора разваливается на куски…
Я очнулся от того, что Мотт яростно тряс меня за плечо. Несколько секунд пришлось потратить на осознание происходящего. Мы стояли на платформе, медленно и бесшумно поднимающейся в полной темноте. Я чувствовал, как под нами в недрах платформы ворочается что-то огромное и мощное.
– Это значительно приятнее, чем карабкаться по стенам, – сказал Мотт.
– Значит, едем с комфортом? Спасибо Древним.
– Только света не хватает.
– Не волнуйся, сейчас будет.
Не понимаю, откуда взялась такая уверенность, но я совершенно точно осознавал, что свет вот-вот должен появиться. Что странно, поскольку прошлый раз я шел другой дорогой. Опять чутье Убийцы?
Предположение достаточно оптимистичное, особенно если учесть, что нас окружала непроглядная тьма. У нас имелись факелы, но зажечь их было нечем.
Движение вверх прекратилось, и Мотт вцепился мне в руку. Я мог прекрасно ориентироваться в темноте и точно знал, что прямо перед нами в стене высечена небольшая ниша с железной дверью. Нет, не с железной, а сделанной из неизвестного мне материала куда прочнее обычного железа и даже редких кусков металла Древних, которые иногда находят в земле. Я толкнул дверь, и семенящий сзади Мотт
