IX
Коржавин перекатом ушел от удара острого как бритва клюва. Грифон уставился на него вылупленными круглыми глазами и явно собрался еще раз клюнуть непонятливую добычу, которая никак не соглашалась стать его завтраком. Коржавин, кляня на чем свет стоит Иленева с его мирами, уже десять минут плясал вокруг этой помеси льва и орла, которая время от времени пыталась достать его клювом, когтистыми лапами или жесткими крыльями. К счастью, разума зверюга была невеликого, да и, вероятно, ее обычная дичь была куда более покладистой, так что полковнику пока удавалось оставаться невредимым.
… Когда Тихорецкий предложил эвакуировать группу в 'мир капитана Иленева', Коржавин грешным делом подумал, что на генерала плохо подействовало замкнутое пространство подземного бункера. В способностях капитана Иленева сомневаться, конечно, не приходилось, но… Словом, сомнения были более чем обоснованными. Тем не менее, Тихорецкий продолжал настаивать, а сам Иленев уверенно утверждал, что действительно может захватить с собой в 'ментальный полет' как минимум одного человека. Конечно, это будет непросто, потребует напряжения всех сил, предварительной настройки, прочистки чакр и прочей дребедени, но, если Родине нужно, то он, безусловно, постарается. На этом месте его прервал бестактный Бойко, объявивший, что он лично наслушался за последний день слишком много метафизической ереси, от чего у него раскалывается голова, и он предлагает разойтись по комнатам, и там спокойно дожидаться группу захвата, чтобы хорошо выспаться перед долгим этапированием на Колыму. Немедленно выступил Султангиреев, высказавшийся в том смысле, что пусть попробуют войти – неизвестно, кто кого и куда отправит. Полковнику пришлось немного повысить голос, чтобы пресечь неуместную дискуссию.
Иленев тем не менее стоял на своем – он мог войти в некое состояние, в котором было возможно пройти в ставший видимым портал между мирами. И что 'мир капитана Иленева' – это просто название – просто это некоторая область пространства-времени, которую сознание человека, в силу своей ограниченности и закостенелости, воспринимает в привычных образах. На что Бойко задал уместный вопрос, получается, что этот мир каждый будет воспринимать по-своему. Иленев немного задумался и сказал, что, наверное, нет. Скорее всего, происходит взаимная 'подстройка' первооткрывателя и самого мира, и невоспринимаемые нами формы материи физически преобразуются в образы, сгенерированные сознанием первооткрывателя. Бойко объявил, что ничего не понял и попросил изъясняться попроще. Означает ли, что, Султангиреев в этом мире увидит огненных джиннов, он, Бойко, – бэтмена, а, например, Ольга – исключительно Барби в розовом и с косичками. Нет, терпеливо объяснял Иленев, все увидят именно мир древнегреческих мифов. Вот если бы туда первый попал Султангиреев, то им, возможно, довелось бы познакомиться с царем Соломоном и его джиннами, а так, извините – Зевс и компания. В ответ Бойко предложил первую в новые миры пускать исключительно Ольгу. Коржавин опять восстановил порядок и потребовал у Иленева конкретики.
Тот заявил, что все очень просто. Он садится прямо здесь, входит в транс, помогая себе вот этим – он продемонстрировал коробочку с дурно пахнущим содержимым – находит вход, настраивается на вибрации одного из присутствующих, показывает ему вход, они делают шаг, и… И то, собственно, все.
Тихорецкий, внимательно слушавший разговор, предложил не терять времени, кто знает, когда может начаться штурм. Тем более, о бункере известно всем, и, можно не сомневаться, что уже вовсю идет работа по его откупориванию. А сколько времени Мише надо, чтобы перенести всех, это одному богу известно.
Коржавин с легкой улыбкой смотрел на медитирующего капитана ФСБ. Идею он не воспринимал всерьез, но, почему бы, в конце концов, не попробовать.
Иленев сидел в позе лотоса недолго – открыл глаза, огляделся, встал и подошел к Коржавину.
– Пошли, Женя.
– Куда? – опешил полковник, во-первых, от неожиданного обращения по имени, а во-вторых от самого предложения.
– Разве ты не видишь? – улыбнулся Иленев.
Коржавин огляделся и осознал, что мир вокруг изменился. Краски стали как бы блеклыми, как у предметов, на которые смотришь через дымчатое стекло, а все находящиеся в комнате, кроме Иленева, замерли в абсолютной неподвижности, словно восковые фигуры. И еще в стене, которая – он мог поклясться – минуту назад была глухой, красовалась чуть приоткрытая дверь, в образовавшуюся щель бил яркий солнечный свет.
– Пошли, пошли, – Иленев подбадривающее тронул его за локоть.
Они вышли на зеленую лужайку на вершине небольшой горы, каменистые склоны которой обрывались в белые буруны, резвящиеся на прозрачно-бирюзовом море. Из оливковой рощи слышалось пение птиц, заглушаемое треском цикад, облюбовавших тенистую ложбинку напротив. Полковник оглянулся. Дверь, из которой они вышли, нелепо торчала посреди лужайки, открывая вид на подземный бункер в безумно далекой Москве. Бред какой-то.
– Мне нужно вернуться, немножко отдохнуть и привести следующего. Только не уходи далеко, тут может быть опасно – сказал Иленев, вошел в дверь и аккуратно прикрыл ее за собой. И дверь исчезла. Хлоп – и нет ее, словно бы и не было. А ты стой и гадай, что это было – галлюцинации, телепортация куда- нибудь на Средиземное море, или что-нибудь еще.
А потом прилетел грифон и попытался полакомиться полковником ФСБ Евгением Александровичем Коржавиным.
И грифон, надо сказать, оказался очень настырным. И лев и орел по отдельности давно бы уже отказались от столь неуловимой добычи, а вот их гибрид с тупым упорством пытался его достать. Хотя действия, надо признать, не лишены логики – рано или поздно любая дичь устанет, а одного удара клюва, лапы или крыльев вполне достаточно, чтобы навсегда успокоить самого крепкого человека. Коржавин несколько раз мог врезать зверюге, но опасался, что удары не принесут особого вреда, а только ее разозлят, поэтому решил дождаться, когда охотнику надоест тратить на него время. Но, видимо, он недооценил терпение грифона.
Как жалко, что не удалось взять с собой автомат. Одна короткая очередь – и конец легенде. Однако, когда в бункере он увидел дверь в 'мир капитана Иленева', то все предметы вокруг потеряли материальность, рука проходила сквозь них, как сквозь висящую в воздухе голограмму. Материальным остался сам Коржавин, имеется в виду его бренное тело, одежда и обувь, одетые на нем, медальон на серебряной цепочке и часы-коммуникатор на запястье, которые, впрочем моментально погасли.
Полковник уже начал уставать – попробуйте позаниматься минут пятнадцать акробатикой на свежем воздухе – как посреди лужайки возникла дверь, и из нее появился Султангиреев. Он не стал утруждать себя размышлениями, как повлияют его действия на настроение грифона, а с гортанным криком 'Аллах акбар!' ринулся в атаку. Ошарашенный грифон получил несколько чувствительных ударов в львиный бок, моментально развернулся, чтобы покарать дерзкого обидчика, но в это время Коржавин в высоком прыжке заехал носком тяжелого ботинка прямо под орлиный клюв. Там что-то хрустнуло, грифон зарычал, отступил на несколько шагов, расправил крылья, поднялся в воздух и улетел, не желая больше связываться с такой неуступчивой добычей.
Султангиреев и тяжело дышащий Коржавин смотрели на удаляющегося монстра, ритмично взмахивающего огромными крыльями. Было странно, как такое тяжелое существо вообще смогло подняться в воздух.
– Ушел, – с сожалением произнес Султангиреев. Видимо он на полном серьезе собирался с голыми руками заполучить голову сказочного чудовища.
– Не уверен, – отозвался полковник.
Отлетевший на приличное расстояние грифон покружил над рощей, и из нее поднялись, как встревоженные вороны, еще полтора десятка таких же созданий, и вся стая повернула в сторону лужайки, где стояли спецназовцы.
– В лес, быстро, – скомандовал Коржавин, и они побежали изо всех сил, но грифоны летели на удивление быстро, и, буквально через насколько секунд, над головами беглецов зашелестели орлиные крылья, а несколько зверей опустились на землю, отрезая дорогу к оливковой роще.
Спецназовцы встали спина к спине, ища глазами на земле что-нибудь похожее на оружие. Бесполезно – на идеальном газоне было чисто как на поле для гольфа – ни камней, ни палок.
